Полесский шаман

— Ну, Танька еще вроде ничего, а Маринка — та действительно, на любителя. Ходили вчера ночью на колхозный схрон морковку тырить. А там проверка, да еще и с комиссией. Чуть не запалились, успели в выгребную яму прыгнуть. С жидким коровьим дерьмом.

Леника распирал ржач. Задыхаясь, он продолжал:

— Это еще ничего. Но те черти, из комиссии стали шнырять туда-сюда, так этим дурам еще и нырять пришлось. И не один раз!

Тут Леник не выдержал и взорвался оглушающим гоготом. Отдышавшись, он добавил:

— Домой вернулись, что кикиморы. И без единой морковки. Ничего, кроме коровяка!

Его смех перекинулся на нас. По-человечески, девах, конечно, жалко. Но после изнуряющей жары, чувствуя освежающий кожу холодный влажный ветерок, на нас накатило. Мы смотрели на Леника и смеялись вместе с ним до слез.

Дождик, увы, тем временем стих. Мы оставили оболтусов бездельничать на лесопилке, и потопали в вагончик, стараясь обходить высыхающие на глазах лужи. Гена был уже там. Работа остановилась. Гентос это прекрасно понимал. Ехать в лес нет смысла, там сейчас парилка — мама не горюй. Разве что, кто позвонит. Тогда накидаем машину прямо из кучи во дворе.

Вечером, когда шли домой, от обеденного дождя не осталось ни следа. Все также нещадно палило солнце. Но лес, утолив жажду, немного повеселел. Могучие корни вытягивали влагу из-под земли и гнали ее вверх, к зеленым листьям. Вялые, скукоженные листочки распрямлялись и снова становились упругими. Тропинка высохла, лишь темные пятна напоминали о недавно стоявших лужах. Мы молчали. Сергей считал, что полезнее тратить время на внутреннее созерцание или наблюдение за реальностью, чем убивать его пустыми разговорами. Ушло время, когда я воспринимал шаманство только с его слов. Я обладал уже достаточным количеством энергии, чтобы самому чувствовать грубые вибрации. После работы мы общались только, как ученик со своим наставником, обсуждая и изучая искусство сверхъестественного. Облаченное в молчание, наше общение становилось от этого лишь более емким. Когда Серега неожиданно нарушил тишину — я уже знал об этом. Почувствовал изменения в вибрации. Он повернулся ко мне и сказал:

— Я ждал одного вопроса, но ты так и не задал его. Возможно это и к лучшему. Иногда плоду нужно дозреть. Теперь пришло время мне самому коснуться этой темы.

— О чем именно? — спросил я.

— Давай присядем где-нибудь поудобнее. Тут нужно много чего рассказать. Потянет на целую лекцию. Довольно обширную.

Серега свернул к колхозному полю. Деревья раздвинулись, и нашему взору открылся простор яркого голубого неба над бескрайним морем светлого, уже пожелтевшего жнива. В лицо ударил сухой жаркий воздух. Словно вообще не было ливня. С краю, под тенью деревьев лежит небольшая цистерна, когда-то предназначенная для водопоя. Старая, поржавевшая от времени, но тем не менее, годится для нашей цели. Серега взобрался на нее, сел, облокотился на поручень. Я присоединился к нему. Перед нами раскинулась золотистая гладь поля. Ветер слегка покачивал тяжелые колосья, вызывая небольшую, колыхающуюся рябь. Вдали один за другим идут два трактора с молотилками. Словно играют в салочки. Вечером, когда они уедут, на лысом поле останутся лежать круглые тюки сена, разбросанные то там, то сям.

— Помнишь, ты спросил, есть ли жизнь кроме как на нашей планете, — начал он, когда я кое-как устроился рядом. Мы оба находились в тени и смотрели вдаль. — Я ответил, что Земля — всего лишь грядка, а Всевышнему нужен целый огород. Разумная жизнь может быть разной, но мы — дети бога, и цели у нас одни.

— Конечно, помню. Я еще хотел спросить, что за цели, но не хотел перебивать. А потом, как-то забылось.

— Вот, — улыбнулся Сергей. — Это есть правильный вопрос.

Он помолчал, собираясь с мыслями, как обычно делал перед масштабной лекцией. Затем приступил:

— Наш мир. Наша вселенная. Все ее слои, включая Сверкающий и Угольный. Энергия и вибрации. Большинство из того, что изучает шаманство — это все физика. Метафизика, конечно, но все-таки относится к физическому грубому миру. Но кроме физического мира, или можно сказать — грубого, есть еще один — тонкий, божественный мир. Мир богов. Проявлений тонкого мира исчезающе мало. Их можно по пальцам перечесть. Первое, это разумеется, душа. Второе — колдунство. Оно как ты уже знаешь, тоже происходит из тонкого мира. Путь туда закрыт. Величайшие мистики истории не смогли даже одним глазком заглянуть. Опять же, если представить нашу вселенную, как программу, запущенную на компьютере, то тонкий мир — это все остальное, что этот компьютер окружает. Можно сказать, настоящая жизнь.

— Но зачем все это?