Полет бабочек

Она отодвигает шторы, и становится видно, как в потоках падающего света танцуют мельчайшие пылинки. В комнате нечем дышать: застоявшийся воздух пахнет пылью и химикатами, которыми пользовался Томас для того, чтобы умерщвлять и хранить своих драгоценных насекомых. Она чихает и, подняв оконную раму, жадно вдыхает свежий воздух. При этом тревожит дрозда за окном, клевавшего улитку. Убедившись в том, что никто не собирается причинять ему вред; он подхватывает улитку клювом и несет ее к камню, чтобы разбить об него панцирь.

Ящики так и стоят там, куда их поставили: все в одном углу комнаты, под висящей на стене картой Англии — флажками отмечены места, где Томас нашел ту или иную редкую бабочку, — рядом с бесценными выдвижными ящиками Брэйди, в которых он хранит свои лучшие образцы.

Все привезенные ящики заколочены гвоздями, но довольно скоро Софи находит металлический прут, чтобы взломать крышку одного из них. Сильный треск ломающегося дерева и скрежет проржавевших гвоздей пугает ее — она останавливается на минуту и прислушивается, не раздадутся ли звуки шагов Томаса по лестнице над кабинетом. Но слышно лишь, как дрозд стучит своей улиткой.

Она осторожно поднимает крышку ящика и ставит ее на пол. Руки сразу же становятся черными — это один из тех ящиков, который покрылся копотью во время пожара на корабле. Сильный химический запах ударяет ей в нос, и она отшатывается, закрывая рот тыльной стороной руки. Наверное, химикаты необходимы, чтобы защищать образцы от плесени или паразитов — всего того, что представляет для них опасность. Внутри большого ящика вплотную составлены коробки, и когда она вскрывает их по очереди, то видит, что все сверху проложено ватой и соломой и пропиталось отвратительным запахом. Вынимая коробки одну за другой, она вертит их в руках и замечает, что сильнее всего пахнет камфарой. В емкостях поменьше — здесь и сигарные коробки, и жестяные банки из-под сухого печенья — лежат небольшие бумажные пакетики со скрученными углами. Она достает один из пакетиков и осторожно разворачивает. Из него выскальзывает то, что она сначала ошибочно принимает за ювелирное украшение, — изысканнее создания она еще не видела. Это бабочка — ее крылья без чешуек словно усеяны звездной пылью. Два светящихся пятнышка насыщенного розового цвета такие яркие, будто их только утром нанесли кистью. Сквозь прозрачные крылышки видно, какого цвета ладонь у Софи. Внутренняя сторона конверта подписана аккуратным почерком Томаса: «Cithaerias aurorina, река Тапайос, Бразилия». Она вертит бабочку и так и эдак — ее крылья переливаются на свету.

Софи открывает еще несколько коробок и конвертов. В самых прочных коробках — бабочки на булавках: сидят рядами, под каждой из них — подпись, нацарапанная на крошечной полоске бумаги. У нескольких бабочек крылья надорваны. Из одной коробки сыплется какая-то труха, Софи вскакивает на ноги, чтобы отряхнуть юбки, так как половинка туловища бабочки попадает именно туда, а от крыльев остаются крошечные обрывки. Но основная часть бабочек в отличном состоянии: здесь и большие особи, и маленькие, одни — самых изумительных расцветок, которые просто сияют, другие — с замысловатыми узорами, похожими на рисунки, и все — идеально симметричные. Если не знать, откуда они, можно подумать, что это — дело рук человека, что Томас сам сделал их из шелка и расписал масляными красками. Но нет, они — свидетельство художественного чутья от щедрот Господних. Ее вдруг охватывает чувство гордости.

Она вскрывает следующий ящик, и в нем, на самом верху, видит маленькую жестяную коробочку, на которой начертано ее имя. Она замирает на мгновение, тяжело дыша. Открыть коробочку — ведь на крышке ее имя? Или все же подождать, когда Томас сам покажет, что в ней? Руки у нее дрожат от нетерпения, и вот они уже тянутся к коробочке, возятся с крышкой и поднимают ее. Внутри, на ложе из белоснежного хлопка-сырца сидит бабочка — интенсивно-голубого цвета, ее крылья обведены по краям черным ободом. Софи, как завороженная, не может отвести от нее глаз — словно готовая упасть в объятия этих крыльев. Эта бабочка — самая красивая. Где-то должно быть ее описание. На внутренней стороне крышки надпись: «Софи! Она напоминает мне о твоих глазах. Люблю тебя. Томас».

«Томас, — думает она, взгляд ее туманится. — Мой Томас. Что случилось с тобой, любовь моя?»

Вряд ли она найдет какие-то важные вещи в этих коробках, разве что еще бабочек, пусть и самых красивых. В своих письмах он писал, что ведет журнал. Где его искать? Она прикрывает на мгновение глаза, выжимая из них остатки слез. Перед ней возникает картинка: Томас, стоящий на платформе в день, когда она встречала его на вокзале, — он испуганно смотрит на нее, весь дрожа, как новорожденный теленок. Его худые руки обнимают кожаный саквояж.