Полет черного орла

— Тогда уезжай. — Слова вырвались у Финлея прежде, чем он успел их обдумать. Когда Мика повернулся к своему коню, Финлей поднял руку. — Подожди. Куда ты отправляешься?

Не глядя на него, Мика взялся за повод.

— На восток. Есть кое-что, чем мне следует заняться. Давно надо было…

— На восток? К своей семье?

— Нет, — медленно покачал головой Мика.

— К Эндрю? — Голос Финлея прозвучал не громче шепота.

— Кто-то же должен за ним присматривать.

В окутавшей их тьме Финлей уловил дрожь в голосе Мики, неуверенность, гнев. Что-то случилось, но спрашивать теперь бесполезно. Слишком поздно.

— Будь осторожен, Мика.

Тот кивнул; в темноте лица его не было видно.

— А вы позаботьтесь о нем. Прощайте, Финлей. Лишившись способности произнести хоть слово, Финлей смотрел, как Мика вскочил в седло и направил коня на восток. Не оборачиваясь, он оглядел лагерь колдовским зрением и быстро двинулся к окраине лагеря; его шаги направляла ясно ощущаемая сила… Наконец он дошел до опушки леса и остановился там, где высокие деревья уже не позволяли видеть неба, но все же тусклый лунный свет давал возможность различить бледное лицо.

Дженн сидела, прислонившись к толстому стволу и обхватив колени; его приближения она не заметила.

— Дженн! — Она не пошевелилась, и Финлей сделал еще один шаг. — Дженн!

Теперь она с удивлением повернула голову.

— Прости, я тебя не видела.

— Что ты здесь делаешь?

— Ничего.

Финлей глубоко вздохнул и медленно выдохнул, стараясь обрети спокойствие и способность рассуждать — именно то, чего ему сейчас не хватало.

— Тебе следовало бы вернуться.

— Зачем?

— Чтобы увидеться с Робертом. Дженн резко вскочила на ноги.

— Не думаю, что это нужно. Я последний человек, которого он хотел бы сейчас видеть. И не надо лгать и говорить, будто он спрашивал обо мне. Мы оба знаем, что он никогда не простит мне того, что я сегодня сделала.

Финлей сглотнул.

— Он… он ни о ком не спрашивал. Дженн даже не взглянула на него.

— Тогда лучше всего мне быть подальше. На рассвете я уеду. Наверное, тебе вполне безопасно оставаться здесь и без меня, а я должна вернуться в Анклав.

— А что говорит Ключ? — Финлей пытался удержаться от вопроса, но воля куда-то делась. Промолчать он был абсолютно неспособен — только не сейчас. — Скажи мне лишь одно. Почему ты не можешь просто пойти к Роберту и сказать, что ты его любишь? Пусть это ложь. Неужели ты не можешь сделать это для него?

Дженн резко обернулась; в ее широко раскрытых глазах отражался огонь далеких костров.

— Ложь? Финлей нахмурился:

— Так любишь ты Роберта или нет?

— Как… — Голос Дженн дрожал, слова с трудом срывались с ее губ: — Как… можешь… ты меня об этом спрашивать? Как можешь ты даже подумать, будто я…

— Ну так скажи ему.

— А захочет ли он такое услышать? После того что я с ним сделала?

— Ты сделала то, что должна была. Даже мне это понятно.

— Не обманывайся, Финлей. Роберт иначе смотрит на вещи. Так было всегда. Всю жизнь целью его было одно: борьба с пророчеством. Из этой борьбы и родился демон. Роберт пытался убить его, но я помешала. Он никогда меня не простит.

— Но ты его спасла.

— Ничего подобного. Ему все еще предстоит выполнить предначертание. Я только отсрочила это.

Финлей помолчал, потом положил руки Дженн на плечи, заставляя ее посмотреть на него.

— Пожалуйста, повидайся с ним, Дженн. Ради меня. Ради него. — Когда она не двинулась с места, Финлей почувствовал, как сердце его оборвалось. Срывающимся голосом он пробормотал: — Умоляю тебя. Роберт умирает.

Дженн, казалось, окаменела. Она перестала дышать, даже ни разу не моргнула. Глаза ее были широко раскрыты.

Финлей продолжал, боясь остановиться хоть на секунду:

— Ты должна пойти к Роберту. Скажи ему про Эндрю. Скажи ему, что у него есть сын. Заставь его понять, как много это значит. Может быть, тогда он станет цепляться за жизнь, может быть, найдет силы, чтобы выжить. Но даже если и нет, позволь ему умереть, зная, что ты родила ему сына. Скажи ему, что ты его любишь. Даруй ему хоть немного покоя.

Теперь Дженн быстро и судорожно дышала, глаза ее были полны слез. Она покачала головой:

— Нет, я не могу. Если я все ему расскажу, будет только хуже.

Финлей стиснул плечи Дженн и встряхнул ее.

— Хуже уже не будет! Проклятие, Дженн! Ты должна! — На его глазах выступили непрошеные слезы, однако решимо-сти он не утратил. — Пойми, он умирает! Ты — единственная, кто может что-то сказать или сделать для него. О боги, с ним сейчас Маккоули, он молится за его душу. Сколько ты собираешься ждать? Пока Роберт не умрет? Неужели ты сможешь вернуться в Анклав, зная, что могла что-то сделать и не сделала? Это ты и называешь любовью?

Дженн вывернулась из его рук; по лицу ее текли слезы. Она долгим взглядом посмотрела в лицо Финлею, потом ее глаза обратились на шатры лагеря. Громко сглотнув, она решительно подняла голову.

— Хорошо. Я пойду.

Мягкий гул голосов встретил Дженн в лагере; кое-где солдаты робко и неуверенно, словно в ожидании чего-то, пели. Сквозь тонкое полотно стен шатра смутно виднелись колеблющиеся огоньки свечей, отбрасывающие странные тени, длинные и пугающие.