Полет Ящера

– Неплохо! – я покачал головой. – Значит, бухгалтер решил работать не за страх, а за совесть?

– Как знать. На всякий пожарный компру все равно не помешает состряпать. Мальчиков там или девочек в постель сунуть. Тогда окончательно повяжем.

– Ну, это пока не горит, хотя на досуге, конечно, подумай. Дело полезное… – Я потер кончик носа. – Москвичей наш дружок, часом, не боится?

– Некоторая вибрация наблюдается. Но в пределах допустимого. Кроме москвичей еще ведь друзья покойных остались, а под ними – аж полтораста фирмешек. Мы только треть прибрали. И то – только потому, что проявили космическую прыть.

– Что с остальными?

– Остальные, само собой, пригнулись. Какой им интерес светиться? Вождей нема, так что залягут на дно. Из особо крутых – разве что дяденька один из Сибири сыскался, ну и столичные, конечно. На этих последних Баранович выложил подробнейший реестрик. Всех, кого знал, занес. Правда, говорит, список далеко не полный. Его-то делом были бумажки, а с кремлевскими крышами базар вели другие. Чаще всего – либо Стэк, либо Микита.

– Ладно… Так и так придется подключать московских приятелей. Пусть покопают по своим каналам. Осложнения нам не нужны. Если что, поделимся, – я вздохнул. – А то ведь пригонят эшелон бритых, и разбирайся потом. Все морги трупарями завалим.

– Это точно!

– Что Баранович знает о наркоте?

– Практически ничего. Знает, что баловались, что были связи с Польшей, Германией, Турцией, но подробностями занимался узкий круг лиц. Там ведь бухгалтерия несложная, все в голове можно держать. Основных курьеров насчитывалось человек пять или шесть. Связаны были напрямую с паханом. Теперь, конечно, тоже пропадут с горизонта… – Ганс шмыгнул носом. – А может, кто и на нас попытается выйти, не знаю. Мы-то с этим как?

В глазах его проблеснула неуверенность. Я фыркнул. Общие тенденции на мировом рынке начальник охраны тоже примерно себе представлял. Главный барыш в раздробленном феодальном государстве, именуемом Россия, приносила торговля оружием и наркотой. Но до крупного оружия нам было не дотянуться, – все шло через политиков и армейских жуков, а вот «космосом» баловались практически все. Еще лет пять назад кое-кто играл в принципы, оправдывая сутенерство, с пеной у рта клеймя наркомафию, но нынче все переменилось. Возможно, и я мог бы увлечься этой грязью, но, видимо, вовремя клюнул петушок в голову – сообразил, что торговать грязью ради другой грязи – то бишь ради презренного металла – для Ящера западло. Черт его знает, почему я так рассудил, да и лень было особо раздумывать. Шкалу ценностей каждый себе придумывает сам. Гнать танки с пулеметами в Иран и Ирак – это ладно, со списанных ракеток обдирать золотишко и платину – тоже, но работать на дурдом, когда и без того все вокруг сплошная дурдомовщина, я не желал. И по той же самой причине никогда бы не стал вязаться с паучками, что под шумок обустраивали на окраинах необъятной родины радиоактивные могильники либо сбывали на сторону боевой уран и плутоний. В ближайшие десять-пятнадцать лет я мог бы предсказать планете массу каверзных неожиданностей – в частности ядерный терракт в каком-нибудь крупном городе вроде Вашингтона или Тель-Авива, после чего наконец зачешутся припухшие президентики сверх и не сверхдержав, сообразив, что прогресс давно уже напоминает скорпионью задницу. Да и черт с ними! Я по крайней мере буду твердо знать, что рванула не моя начинка и не от моей травки гикнулся очередной миллион слабаков.

Косо глянув на Ганса, я процедил:

– Тебе мало бабок, Ганс? Или кто-то уже подъезжал с предложением?

Начальник охраны смутился.

– Да был тут один разговор. С месяц назад. Узбеки какие-то приходили, я их отшил.

– В следующий раз сообщай. Примем гостей с объятиями, попьем чайку, побазарим.

– Так на фига?

– Пригодится. В подарок ментам. Хоть тому же Васильичу. Ему наша зелень тоже приелась. Другое дело – какая-нибудь аферка. Вот тут он вволю наиграется. Он же понимает, что лет пять-шесть – и выпрут на пенсию. Уже не злата хочется, – славы.

– Будем сдавать наркодельцов? Опасное дело, босс.

– Ништяк, Гансик, выдюжим.

Какое-то время ехали молча. Ганс сунул что-то в рот, немного погодя, протянул упаковку.

– Не хотите, босс?

– Что это?

– Резинка. Хорошая. Говорят, для зубов это самое…

Я отмахнулся.

– Не надо, Гансик. Ни про кислотно-щелочной баланс, ни про неповторимо-устойчивый вкус. С утра до вечера слышу.

Пискнула радиосвязь. Говорили из машины сопровождения.

– На хвосте чужачок. Помаячил в начале маршрута, потом пропал, а сейчас снова всплыл.

– Так, приплыли, кажется… – Ганс посмотрел в зеркальце заднего обзора. – Это который же? Красный «Москвич» или серая «Тойота»?

– «Тойота».

– Ты ничего не путаешь?

– Гадом буду, они! Сейчас же грязь кругом. У них радиатор наполовину серый и сосульки по краям.

Ганс сердито крякнул, снова поглядел в зеркальце.

– Кто бы это мог быть? На Костикова не похоже. Да и нет у них «Тойот». Парочка «Мерседесов» – так и те в гаражах начальства.

Снова пискнула рация.

– Будем менять маршрут?