Полет Ящера

Николай Васильевич (не путать с Гоголем!) давненько числился в моих приятелях. Да и как тут не приятельствовать, если на мои деньги и с помощью моих людей он ежегодно покупал новые машины, перестраивал и расширял свою без того огромную дачу. На купленных трех гектарах холмистого полесья этот прохиндей от госбезопасности сотворил фирменный дельтодром, и там же рядышком строители кропотливо разбивали трассы для начинающих горнолыжников. За всеми этими работами я зорко следил, знакомясь с ежемесячными сметами, потому как знал, что даже при использовании «солдатской дармовой скотинки» египетских пирамид не воздвигнешь. Тяжело и накладно. А потому расчет проводился элементарный: укладывается смета в суммы, выделяемые мной генералу, значит комитетчик живет честно. Если смета хоть раз превысит обозначенные нами пределы, можно без обиняков заявить: у генерала завелась ещё одна дойная корова, что означает работу на двух хозяев сразу. Последнее меня, разумеется, не устраивало. Я знал, что тот же «Харбин» делал неоднократные попытки перекупить Васильича, но чекист был старой закалки - денег больше чем из одних рук не брал, на роль пронырливого Труффальдино не претендовал. И тот же «Харбин» теперь вовсю копал под ветерана, стремясь спровадить на пенсию, посадив в почетное кресло своего ставленника. В результате, подобно следователю Никулину из «Стариков-разбойников», Васильич проявлял предпенсионную бдительность, ошарашивая столичных комиссаров раскрытием дел, до которых никак не могли докопаться другие. Да и отчего не раскрыть, когда рядом такой друг, как Ящер. Само собой, приходилось старику помогать. Кроме того я не садился ему на голову, и Васильич в должной мере ценил это, не без оснований подозревая, что с кодланом из того же «Харбина» навряд ли сумеет найти общий язык. Бывший студент-недоучка устраивал его куда больше, нежели бывшие уголовники. Конечно, это нельзя было назвать дружбой, но мы, по крайней мере, ладили.

- А я уже горькую собирался запить. В гости не идешь, по телефону не звонишь. Девятое-то мая пропустил, такой-сякой-разэтакий!

- Каюсь, пропустил.

- Не стыдно? Мог бы, кажется, поздравить.

- Да ведь объяснял уже, не знаю я ваших праздников. То день пограничника, то ВДВ, до двадцать третье февраля…

- Ты мне вола не крути! Девятое мая - святое. Это тебе не какие-то там дни, его все знают!

- Ладно, Васильич, не нападай. Ну, заработался, виноват.

- Значит, по-прежнему, как белка в колесе?

- Еще хуже.

- Ладно, коли так… А то и впрямь мысли нескладные стали забредать, не случилось ли чего, не шлепнул ли кто моего Ящера.

- Вот еще! Если меня шлепнут, кто же тебя опекать будет? - я подмигнул Васильичу и катнул по полированному столу пакет. - Посчитай и удивись. Здесь, кстати, надбавка за грядущее.

- Надбавка - это хорошо, - забурчал старик. - Цены растут, жизнь, ядрена шишка, дорожает.

Пройдясь по пакету опытными пальцами, он спрятал подношение в стол.

- Сегодня во сне видел экскременты. Веришь ли, целую гору! Проснулся и сразу сообразил - к деньгам. Экскременты, Павлуша, всегда к деньгам снятся. Ба-альшим деньгам! Потому как народная примета!

- А может, не только к деньгам?

- Ты это о чем? - круглая, покрытая седым ежиком голова начальника госбезопасности кокетливо склонилась набок.

- О том, что не надоело тебе твое генерал-майорство?

Васильич заегозил в кресле, крылья его мясистого носа энергично зашевелились. Рукой потянувшись к углу стола, он утопил потайную клавишу. Спустя несколько секунд, легкий зуммер возвестил о том, что комната чиста и никаких записей вражеская электроника не ведет.

- Мда… Теперь и погутарим, - он выложил перед собой крупные руки. - Так чего ты там про погоны обмолвился?

- Да то самое, - в тон ему ответил я. - Пора тебе, Васильич, на повышение двигать. Будешь заведовать областью, а Серегу на свое место посадишь.

- Так ты Серегу хочешь вместо меня подкармливать?

- Ну, разве что самую малость. Только и тебе с очередной звездочкой премиальные выльются, в этом не сумлевайся.

- Занятно бормочешь. Крайне занятно… Неужто хвост кто-то прищемил? С чего это ты ласковый такой сделался? - генерал хитровато прищурился. Подобные минуты этот стервец обожал. Еще бы! Можно было сидеть, откинувшись в кресле, дремотно позевывать и вполуха выслушивать жалобы всемогущего Ящера. Приятно сознавать, что и ты на этом свете кое-что можешь. Не каждый день тебе плачутся в жилетку авторитеты! При случае я охотно подыгрывал старику, но сейчас решил не увлекаться длительными прелюдиями.

- Есть маненько. В смысле, значит, хвоста. Только ты ведь про это вряд ли что слышал. Или я ошибаюсь?

Генерал сосредоточенно принялся тереть нос. Видно было, что хочется ему сказать, да, мол, есть слушок, осведомлены-с, да только не было у него никаких слушков. Пустой был старичок. Как карман бомжа.

- Ну… Вроде как Мороз куда-то запропал. Не иначе как из-за него заваривается буча?

- Пальцем в небо, Васильич! Мороз - прошлый спрос, мы о нем уже и забыли.

- Ты-то, может, забыл, а синелицые шебуршатся.