Полёт над цюрихским озером

– Почему? – спросила она тихо и сосредоточенно.

– Просто… Знаешь, я так люблю Париж. У меня с ним особые отношения. Да, я совершенно не знаю французского, но понимаю этот город. И мне нужно чуть больше места.

– Но чем я буду мешать, если пойду рядом? – Мила не меняла тон и не слышала, что до неё хочет донести Жюли.

– Мешать ты, конечно, не будешь. Но я так давно здесь не была. Мне хочется просто молча походить и останавливаться, не спрашивая, а хочешь ли ты этого. Часа три, не больше. А ты ведь, кажется, хотела что-то купить?

– Хотела. Но это неважно. Я была бы готова отказаться от шоппинга, чтобы провести пару часов с тобой. Но если ты этого не хочешь. Давай, иди, – Мила резко встала и не глядя на Жюли, быстро ушла.

– Я не поняла, что это было. Такую её внезапно рассерженную реакцию. Мне казалось, я попросила немного, просто пару часов прогулки. На самом деле я это сделала больше для того, чтобы не испортить нашу поездку. Чтобы хотя бы у Милы остались приятные от неё впечатления. А не моё смазанное настроение. Ведь что я ей могла по сути сказать? «Ты знаешь, пока ты спала, я познакомилась в баре с одним мужчиной, помню только, что его зовут Марк и что у него красивые руки. Как примитивно, наверное, подумала ты. Но мне было важно понять, что я всё же люблю мужчин. А ты – моя проба, не принимай меня всерьёз, хорошо?». Так бы это прозвучало… Фальшиво, глупо. Но с долей правды. Я себе казалось жестокой. А резкая смена в настроении Жюли меня испугала ещё больше и показала её с другой стороны.

Жюли через пару минут тоже встала из-за столика в кафе и пошла по направлению Сены. Осенний, но ещё тёплый ветер, кружил листву и служил прекрасным дополнением к картинам художников. Жюли подолгу наблюдала за каждым из них. Пожилой мужчина в тёмно-красном свитере старательно изображал город, утопающий в сентябре. Брал кисточку потолще для фона, а тонкой вырисовывал листья. Другой мужчина был внешне более креативным, замотанный в одежду-мешок, долго накладывал слои красок друг на друга. Тёмно-синий, красный, фиолетовый, белые вкрапления и немного жёлтого прикасались к холсту. Органично и тревожно выглядела его картина. Жюли подошла поближе, села неподалёку и с интересом разглядывала автора и способ демонстрации его эмоций. Точка, точка, плавное движение, вдруг резкий скачок и брызги – всё это напомнило ей саму себя. Сама не заметила, как начала плакать. Одна за другой, солёные капли стекали по лицу и невкусно попадали на губы. Жюли не сразу увидела, что к ней подошли и протянули платок.

– S’il vous pla^it prendre, – мужчина-мешок протягивал ей платок и добродушно улыбался.

– Merci, – Жюли взяла платок, и ей стало сразу неудобно за свои мокрые глаза. Художник ещё что-то говорил и движениями просил её оставаться на месте. Подбежал к своему мольберту, взял чистый лист бумаги и, смотря то на него, то на Жюли водил карандашом быстро-быстро. Через несколько минут, он вручил девушке её портрет, слегка незаконченный, но на удивление похожий. Жюли ещё больше расплакалась и так растрогалась, что обняла мужчину, похлопывающего её по-отцовски по спине.

– Он, как добрый волшебник, который говорил мне «Эй, ты чего, у тебя же всё прекрасно. Молодая, красивая в самом прекрасном городе на берегу Сены – не сметь лить слёзы! Всё ерунда по сравнению с моментом. Так ощути его!». Я не знаю, сказал ли он действительно это. Но мне хотелось думать так. Может, это его картина так на меня подействовала. Я себя не собиралась жалеть. Не та ситуация. С портера на меня смотрела девушка с очень грустными глазами, пережившими что-то или переживающими. В них было много волнения. Талантливый человек. За пару минут так проник в мою душу и показал мне себя изнутри. Помню, улыбнулась картине, художнику, стала подниматься вверх по ступенькам, потом ещё раз повернулась и помахала этому волшебнику, а он что-то радостно крикнул в ответ. И на душе стало лучше. Я попробовала выиграть этот небольшой бой с самой собой, и моя совесть отступила, дав возможность ступать на землю легче. Когда я пришла в отель, Мила тихо лежала на кровати. Я присела к ней. Она сразу ко мне повернулась и улыбнулась краем губ. Я обняла её и, кажется, всё встало на свои места. Хотя немного тревожно мне всё же было. Люблю проговаривать возникший спор, но в данном случае решила отступить от своего правила.

– Я так рада, что нам с тобой удалось такие чудесные выходные провести. Плавать по Сене и наблюдать за парочками на берегу – это было прекрасно. Я не понимаю, как из расхлябанной свободной молодёжи вырастают такие французы. Ты понимаешь, о чём я. Хотя, возможно, это только внешняя неприступность. Не зря же говорят, что именно французы умеют наслаждаться жизнью и не ставить себе границ, – мимо проносились виноградники, ослеплённые закатом. Всё это было похоже на картинку, красивую и призывающую к мечтанию. На поезде мы возвращались обратно в Швейцарию.