Полет Сокола

Покой города был нарушен. От воскресной тишины, которая в былые дни опускалась над Руффано, остались одни воспоминания.

Альдо улыбнулся и потрепал меня по плечу:

— Мне это не мешает. По мне, так пусть беснуются хоть всю ночь. Ты ведь идешь прямо домой?

— Да, — сказал я.

— Не броди по улицам. Иди прямо к себе. До встречи, Бео, и спасибо за этот день.

Он вернулся в сад и закрыл калитку. Через несколько секунд я услышал, как захлопнулась дверь дома. Спускаясь по холму, я размышлял о том, какой прием ожидает Альдо в музыкальной комнате. И о том, остается ли девушка, которая принесла нам обед, в доме ректора на ночь.

Пока я спускался с холма, вернувшиеся студенты уже запрудили пьяцца делла Вита. Воздух гудел от гудков и рева моторов. У самой колоннады стояли две легковушки. Я мельком увидел моих юных друзей Паскуале, которые, смеясь, разговаривали с несколькими приятелями. Возможно, завтра, но не сегодня. Сегодня я хотел переварить события минувшего дня. Чтобы меня не перехватили, я прибавил шаг, проскользнул в открытую дверь дома номер 24, взбежал по лестнице и вошел в свою комнату. Раздеваясь, я видел, как Альдо стоит в старой спальне нашей матери рядом с синьорой Бутали. Привыкнув к новой обстановке, видел ли он эту комнату такой, какой мы ее когда-то знали, какой для меня она осталась навсегда?

Студенты на улице продолжали петь и смеяться, и вдали, ближе к центру города, рев мотороллеров извещал коренных обитателей Руффано о возвращении филистимлян.

Глава 12

Когда на следующее утро я спустился к завтраку, студенты устроили мне восторженный прием. Стоя вокруг стола, они пили кофе и обменивались новостями. Увидев меня, они разразились громкими возгласами, а Марио, который по первой встрече запомнился мне как самый буйный из них, помахал рукой с бутербродом и потребовал отчета в том, как выпускник филологического факультета провел выходные.

— Во-первых, — сказал я, — у библиотекарей суббота — рабочий день. Меня держали за разборкой книг до начала восьмого.

Мое замечание было встречено шутливо-сочувственным стоном.

— Рабы, все рабы, — сказал Джино, — привязанные к устаревшей системе. Вот как ведутся дела на вершине холма. Хорошо, что хоть у нашего шефа Элиа хватает здравого смысла. Большинство из нас уезжает домой. И он тоже. У него есть вилла на побережье, и он отрясает с ног своих мертвый прах Руффано.

Синьора Сильвани с утренней улыбкой протянула мне чашку кофе.

— Вы успели к мессе? — спросила она. — Когда вы не пришли ко второму завтраку, мы с мужем подумали, не случилось ли с вами чего.

— Я встретил знакомого, — сказал я. — Меня пригласили на второй завтрак и на остаток дня.

— Ваши слова напомнили мне, — добавила она, — что где-то во второй половине дня к вам заходила одна дама. Некая синьорина Карла Распа. Она просила вас заглянуть к ней в дом номер пять.

Бедная Карла Распа! Дважды потерпев фиаско с Альдо, она со злости решила обратить свой взор на меня.

— Кто-то упомянул мессу? — спросил Джино. — Я правильно расслышал, или мои уши обманули меня?

— К мессе ходил я. Меня призвали колокола Сан Чиприано, и я повиновался.

— Вы же знаете, что все это суеверие, — сказал Джино. — На нем жиреют только священники.

— В старину, — заметила появившаяся в столовой Катерина Паскуале, — больше нечем было заняться. Вот и ходили на мессу, как на утреннее развлечение. Встречались с друзьями. Теперь развлечений гораздо больше. Угадайте, чем мы с Паоло занимались? — Она улыбнулась, стрельнула в меня огромными глазами и надкусила булочку.

— Лучше сами скажите. — Я улыбнулся в ответ.

— Одолжили у нашего брата машину и поехали в Бенин. Мы летели как молния и проделали весь путь за четыре часа с четвертью. Вот это жизнь, правда?

— Такая жизнь могла бы обернуться смертью, — ответил я.

— Ах, ведь риск — это половина удовольствия, — возразила Катерина.

Марио изобразил поведение Катерины за рулем — броски, наклоны в разные стороны, рев мотора и, наконец, крушение.

— Вам стоит делать то же, что и я, — сказал он мне, — гонять на мотороллере с перегретым мотором.

— Да, — вмешалась в разговор синьора Сильвани, — и всех нас будить его ревом. По воскресеньям ночью здесь больше не поспишь.

— Вы нас слышали? — Студент рассмеялся. — Мы всей толпой возвращались из Фано. Зуп… зуп… зуп… Мы надеялись, что всех вас оживим своим оркестром. Откровенно говоря, всем вам в Руффано надо немного экзотической музыки, чтобы растопить воск в ушах.

— Вы бы нас только видели, — сказал Джерардо. — Как мы объезжали город, поднимались по холму, как светили фарами в окна женского общежития, чтобы заставить их открыть ставни.

— И они открыли? — спросила Катерина.

— Только не они. Их еще в девять вечера привязали к матрацам.

Смеясь и споря, они высыпали из столовой, но на прощание Катерина успела крикнуть мне через плечо:

— До вечера! Нам надо встретиться всем троим.

Синьора Сильвани проводила их улыбкой и снисходительно покачала головой.