Полёт совиного пёрышка

– Так уж вышло, – сказала я, пытаясь свернуть этот разговор. Даже комплимент оставил равнодушной: я не помнила, как выглядела до изменения внешности, хотя это изменение было не сильным. – Ты ведь знаешь… хоть это ты знаешь, да? Что я регулярно принимаю разные эликсиры, потому что серьёзно больна; не очень-то мой недуг позволяет развлекаться в бальных залах и на чаепитиях подруг.

У меня и подруг-то не осталось после несчастья, постигшего нашу семью.

– Это я понял, – сконфуженно заверил Рене. – Как ты пьёшь что-то из разных склянок, видел. Но что это за недуг? Почему он мешает тебе покидать замок хотя бы ненадолго? И как? Как родители отдали тебя за такого…

– Неприятного субъекта, – ещё раз подсказала я. – Они и не отдавали, Рене; их давно нет в живых. Я сама согласилась на этот выбор, так вышло. И то, что Верген крайне редко приезжает в Бейгор-Хейл, меня очень устраивает, без него я хотя бы немножечко…ненадолго чувствую себя свободной.

– Ничего не понимаю, – нахмурился сыч.

Я тускло улыбнулась.

– Как-нибудь расскажу, ты только… договаривайся со своей птицей, чтобы почаще выпускала тебя.

Рене вернул мне тусклую кривоватую улыбку.

– Дэйна Уинблейр… Дэри Уинблейр? Так полностью? А та женщина, твоя родственница, называла то Дэри, то Гертой, как будет правильно? И почему ласточка? – вдруг вспомнил «внимательный» к деталям сыч.

Мужа от любовника отличить не сумел, а разницу в звучании имени уловил! И я снова подумала о доверии. С одной стороны, за полтора года обитания в замке он много что видел. Но могу ли я рассказать Рене всю правду? И разве упомнишь теперь, как именно звала меня Ализарда наедине, не при слугах? То есть Дэри – только личное, тайное имя, даже при Вергене она не называла меня так, следила.

– Дэри и означает – ласточка, – пояснила я, решив, что эту часть правды озвучить можно. – Гертой называет муж, я по документам Гертана Уинблейр.

– Но…

– Но ласточкой тебя меня лучше не звать, – поспешно вставила я. – Лучше скажи: что будем делать с твоим заклятьем?

Рене резко помрачнел, плечи поникли.

– Нужен маг, который к тому же согласился бы указать расположение заговорённых перьев, а не просто увидеть их. И желательно выдернул бы. А как осуществлять его поиски, я пока не понимаю. Мне известно, что есть списки имперских магов, только я сам не…

Стук в дверь, негромкий, деликатный, прозвучал для меня громче барабанной дроби, я вздрогнула всем телом, в панике перевела взгляд на сыча.

– Дэйна! Дэйна Гертана, позволите войти?

Принесло же!

Нальда, и голосок виноватый-виноватый, хотя только два оборота ключа в замке удерживали её от вторжения в хозяйские покои. Не будь дверь запертой – вошла бы сразу после стука. Я подскочила, принялась судорожно сгребать со стола посуду и столовые приборы Рене.

– Дэйна!..

– Подожди! – выкрикнула я.

Вышло сипло, будто я только проснулась. Сердце билось часто-часто.

– Тебе нужно спрятаться, – велела я выпрыгнувшему из объятий кресла сычу.

Он вместе со мной быстро-быстро оглядел комнату.

– Там! – я показала на расположенную в углу ширму. – Проводить?..

– Доковыляю, – отказался Рене и, насколько мог бодро, бросился в спасительное укрытие.

Стараясь не греметь тарелками, я убрала посуду в шкафчик с лекарствами, обернулась на стол, разгладила обивку кресла, которое занимал Рене, подскочила к кровати и откинула край покрывала, небрежно бросила на него книгу. Сыч как раз скрылся за ширмой. Там стоял пуфик, надеюсь, долго сидеть на нём не придётся, я собиралась выпроводить служанку быстро. Ещё раз, стараясь не упустить ни одной мелочи, окинула взглядом комнату: вроде ничего в ней не выдавало присутствия постороннего… Полотенца! Кинулась, собрала сложенные на бортике чаши влажные полотенца, спрятала в платяной шкаф. Потом переложу, просушу, всё потом. Постаралась выровнять дыхание и открыла дверь.

Нальда мялась, теребила край передника, вид имела почти раскаявшийся. Я загородила собой проход и вопросительно подняла брови.

– Простите, если помешала, дэйна… Я посуду пришла забрать. Если вы уже поужинали…

– А стучала так, будто пожар случился.

Посуду!.. Я почти всегда управлялась с этим сама, и вдруг такое рвение. Нехотя я посторонилась, впуская нахальную женщину. Нальда торопливо просеменила к столику и собрала на поднос блюда с едой.

– Вода у меня есть, можешь не носить, не трудиться, – на всякий случай сказала я.

Незаметно наблюдала за служанкой, но та подозрительно по углам не косилась, в спальне задерживаться не стремилась, сразу, как убрала со стола, пошла к дверям.

– Простите меня за то, что… – не выдержала, начала Нальда.

– За что? – как можно равнодушнее спросила я.

Так и подмывало посмотреть в сторону ширмы, убедиться, что Рене не видно.

– Что прохлаждалась и лясы точила вместо работы, – чуть слышно прошелестела служанка. – Больше этого не повторится!

«А меньше?» – так и дёргало меня за язык, еле сдержалась, промолчала, только смотрела на Нальду, надеюсь, достаточно сурово. И будто невзначай шла на неё так, что пятившаяся прислуга оказалась за порогом комнаты. Всё её вторжение заняло не больше минуты.