Полет Стрижа

— А зачем ему это? На него целая флотилия работает. Сетями Волгу перегораживают. Ячея мелкая, берут только осетровых, на икру. Сейчас как раз нерест, каждый день к берегу такие подарки прибивает!

— А рыбнадзор?

Васильич горестно усмехнулся.

— Кого приручили, кого проучили. В прошлом году двоих инспекторов похоронили. Браконьерам сейчас раздолье, катера Мурая их прикрывают, а там — целый арсенал. Прошлой осенью большой катер рыбнадзора чуть не потопили. Бабахнули по нему из гранатомета, а потом давай из пулемета садить. Тем, чтобы не утонуть, пришлось на мель выброситься. До сих пор в ремонте стоит.

— Обнаглели!

— Еще как! Года два, и у нас совсем осетровых не останется.

— Про Гошку плохие слухи ходят, правда что ли?

— Говорят, — нехотя признался Васильич. — Но точно не знаю, он уже года два как не приезжал.

Игорь был на год старше Стрижа, друг детства. Вместе пришли в этот зал, бок о бок тренировались девять лет, были не разлей вода. Судьба нелепо развела их в разные стороны. Когда Игорь первый раз стал чемпионом Европы, Стриж смотрел его финальный поединок вечером по телевизору. А утром снова налег на лопату и мастерок. Какому дураку пришло в голову послать кандидата в мастера спорта в стройбат, неизвестно. Бился Стриж в этой клетке два года, но даже в спортроту не смог попасть. Словно стена встала на его пути. А как хорошо все начиналось! В семнадцать лет уже кандидат в мастера, два выигранных взрослых турнира и место в юношеской сборной России. И тут этот нелепый призыв. Он всего лишь на час отстал от своей призывной команды — пятерых спортсменов увезли в областной центр, а он опоздал, и, как оказалось, — навсегда. Не было уже полных залов, наград, сборов перед соревнованиями. Рок. Злая судьба наносила и наносила удары. Игорь завоевывал медали и кубки, стал чемпионом мира. Уже в зоне Стриж увидел, как старого друга провожали из большого спорта, и слезы стояли у него в глазах. Он мог быть там, он должен был быть там, рядом, на ринге, а вместо этого… Сейчас про Игоря упорно шел слух, что он связался с рэкетирами, что стал чуть ли не самым главным у них там, в области. Точно пока в родном городе не знал никто.

На стене висело несколько фотографий, Стриж поднялся с места, подошел посмотреть. Это были снимки наборов разных лет. Он переходил от одной фотографии к другой, и вот, как удар, его год. Все они здесь — Васильич, Игорь, Стриж, Ванька Кротов, Леха Цапаев — Цыпа. И с краю, выше всех — Мурай.

Этот человек сломал его жизнь. На фотографии он еще тот, десятилетний. Худой, как глист, кадык выпирает на тонкой шее, но голова уже высокомерно вздернута вверх. С годами он приобрел мощь и силу. При росте сто восемьдесят пять имел сто килограммов веса, в котором не было лишнего жира. Ему не хватало реакции, он не любил оттачивать технику, но бил, как кувалдой, и если попадал даже в лоб, побеждал чистым нокаутом. При этом Мурай всегда проигрывал в спаррингах Стрижу. Зрелище наблюдалось забавное: мощный, на голову выше ростом, он махал кулаками, как мельница, а юркий, быстрый Стриж порхал рядом как бабочка, но, разрывая дистанцию, жалил, как пчела, и так же легко уходил.

Соперниками они оставались и в жизни. Каждый по-своему был лидером, но если к Стрижу тянулись за дружбой, то у Мурая все ходили в «шестерках». Одно время Мурай попробовал королить на танцах, Стриж был безучастен. Но когда тот попытался силой увести девушку, перед этим уложив зверским ударом ее щуплого кавалера, Стриж просто-напросто сломал ему челюсть, повредив костяшки собственных пальцев. После этого Мурай понял: выбора нет — или он, или Стриж. Тут подоспел призыв, армия развела их. Мурай, более старший, отслужил раньше и целый год ходил в городе гоголем, наслаждаясь всевластием. Но вернулся Анатолий и сразу дал понять, кто есть кто. К Стрижу потянулись все обиженные, все, кто чувствовал, что за Мураем сила дурная и черная. Пройдя Афган, тот уже не боялся вида смерти и вволю попробовал вкус крови. Еще он попробовал там травки, первый раз кольнулся. Именно он привез в город первую крупную партию отравы и своим примером повел за собой многих.

По-бычьи здоровый организм Мурая терпел все. Первые его собратья по игле давно лежали в земле, а он лечился, переходил на травку, снова садился на иглу. Вот и сейчас, не так уж и далеко от спортзала, развалившись в мягком кресле, он наблюдал, как личная медсестра неторопливо вводит в вену одуряющую смесь. Сделав укол, она забрала шприц и ушла. Придерживая пальцами ватку со спиртом, Мурай откинулся назад, положив ноги на маленький полированный столик, переспросил:

— Не удалось, говоришь?

— Нет, хозяин. Обоих вертухаи положили. Он уже в городе. Будем искать.

— Глупый ты, Бачун, — Мурай еле цедил слова, кайф начал брать свое. — Где же ему быть, как не у Васильича, в спортзале. Там его ищи. Пошли двоих. Сегодня он должен быть уже холодным, понял?