Полет тапка над Зулкибаром

У меня столько терпения, что сам себя боюсь! Бросаю на невесту грозный взгляд. Срабатывает!

Дуся шмыгает носом и исчезает.

— Дульсинея, — шепчет маг.

Могу в ответ только угрюмо брякнуть:

— Нет ее.

— Почему ты от меня сбежала?

— Я ее за огнем послал.

— Я ведь так желал тебя…

Я забываю, как дышать. Так может, моя давняя шутка про некроманта нашего не так уж была далека от истины? Но решаю уточнить, на всякий случай.

— Э… кого?

— Тебя.

Обескураживающий ответ.

— Тебя, моя разноглазая предметница.

Как хорошо! Не хватало мне еще быть объектом вожделения всяких магов с узурпаторскими наклонностями. М-да, я так понимаю, водка начала действовать. И где же эта разноглазая предметница, чтоб ее?

Я вернулась в свои покои и огляделась. Так, дрова из камина это как-то несерьезно, там щепочки какие-то и вообще больше угля, чем дров. Лампочка, похожая на керосинку моего родного мира, тоже не то, на ней особо ничего не накалишь. Высунулась я в коридор, огляделась, вроде пусто. Схватила со стены факел, развернулась, что бы к себе обратно бежать, и попала в объятия, не знаю даже кого.

— Вот я тебя щас факелом по морде приласкаю, будешь знать, как невесту наследника лапать! — заорала я.

Меня поспешно отпустили. Вот даже не знаю и правда лапали меня или я случайно с кем-то столкнулась из-за того, что резко обернулась и бедняга просто не успел смыться с траектории моего движения? А впрочем, какая разница! Там Терин помирать собирается, а я о невинности своей волнуюсь, тоже мне девица-недотрога!

Вернулась в свою комнатушку и быстренько назад в темницу переместилась.

А там Вальдор от смеха разве что по полу не катается.

— Ну и что смешного? Радуешься, что враг повержен и страдает, да?

— Дуся, ты же знаешь что это не так!

Кажется, принц даже немного обиделся на меня.

— Я пошутила, — буркнула я и сунула ему факел. — Вот, я огонь принесла, накаливай свой нож, хирург хренов.

Я присела рядом с Терином. Глаза у мага пьяные-пьяные, смотрит на меня, ухмыляется этак нехорошо и говорит:

— Что, чмо, растудыть тебя в качель, радуешься, что я в таком состоянии?

Вот так номер! Нет, мне конечно даже где-то приятно, что он от меня слов всяких разных нахватался, но за что он меня так приласкал?

— Ты чего это, Терин, в глаз захотел что ли?

— А что еще я могу сказать? Дождался, да? Ты этого хотел? В жабу надо было тебя превратить, в мерзкую жабу. Мыши, они… хорошие…

— А так это ты не обо мне, — я вздохнула с облегчением, а вот Вальдор помрачнел. Ну, я его понимаю, это не весело — о себе всякие гадости слушать. Да и к тому же что у пьяного на языке то у трезвого на уме, вот сейчас послушает принц, какого Терин о нем мнения и откажется помогать… вот радости-то будет!

— Выпей-ка ты еще, — решила я и влила в Терина остатки водки. Выпил и даже не поморщился.

— Спасибо, Дульсинея, ты настоящий друг. А этот… Вальдор, ты…Ты все время надо мной смеешься. Даже, когда тебе страшно. Не спорь, я чувствую. Ненавижу тебя, ненавидел, и… уважаю. Но ты… Ты… Я думал, что ты… а ты… Я не смог, а ведь так хотел!

— Что-то разговорился ты, Теринчик, — перебила я, не дослушав, что именно он такое хотел сотворить с принцем.

Вот сейчас еще что-нибудь ляпнет, и Вальдор точно пошлет нас куда подальше, обидится. Принц все-таки, сволочь высокомерная и так далее.

А он смотрю, ничего, ухмыляется и со всеми потрохами мага сдает:

— Ты пока за огнем ходила, он тут тебя желал, о разноглазая предметница…ха-ха!

— Чего ржешь? Смешно, что меня желают? — обиделась я. — Вот сейчас огребешь по морде, сразу проникнешься, мышь ты недобитая!

За что, друзья мои? За что? Мышь недобитая, жаба мерзкая — и это все я. А ничего, что у меня и без вас руки трясутся? Или, может, вы вдвоем ободрить решили меня таким вот специфичным образом. Ну ладно, Терин, он пьян и болен, хотя, конечно, когда выздоровеет и протрезвеет, получит от меня по самое не могу. Но эта-то пигалица лохматая?

Меня… по морде… Хотя… А стало легче. Легче стало к жизни относиться.

— Дусь, — командую я, подержав нож над огнем, — а теперь хватай убогого этого за плечи и держи со всех сил. Будет орать, заткни ему рот чем-нибудь.

— Поцелуем… — мечтательно бормочет маг.

— Да мне все равно, — отвечаю, — хоть набедренной повязкой.

— Я не хочу повязкой, — мурлычет Терин, и мне уже хочется применить к нему другой широко известный способ обезболивания — шваркнуть его затылком обо что-нибудь.

— И он не убогий, — мрачно добавляет Дуся, после чего мое желание применить анестезию начинает распространяться и на нее тоже.

Делаю глубокий вдох.

— Просто держи.

Она кивает и вцепляется в плечи пациента.

Мне действительно нужно разрезать его руку. Черт-черт-черт! Чему ж там меня учили, а?

Делаю аккуратный надрез, слышу слабое «ой» и понимаю, что некоторые длинноволосые сейчас свалятся в обморок и испортят мне тут все.

— Дуся! — ору я, — только упади. Убью, на хрен, обоих!

А что, действует. Особенно это — на хрен. Маг пока молчит. Терпит или без сознания? Да какая разница! Ох, папа-папа, если бы ты знал, чем я сейчас занимаюсь!

Нет, он, скотина, все-таки шевелится.