Полёт:Воспоминания.

Сразу возник вопрос: почему направили на восток? Чуть позже беспокойство усилилось. Со мной на связь вышел не КП аэродрома, а командующий авиацией армии ПВО генерал-майор авиации Юрий Вовк: «Я - «Сокол», 732-й, как меня слышите? Слушайте меня внимательно. Цель - реальная, высотная. Таранить. Приказ Москвы. Передал «Дракон». Пошли минуты раздумья. Серьёзный значит случай, если приказ передаёт сам «Дракон». Отвечаю: «К тарану готов. Единственная просьба, не забыть семью и мать...» «Всё будет сделано». В беседе я спросил Игоря Андреевича а другим не мог быть исход поединка? «Таран всегда опасен, - ответил собеседник, - а в моём положении - верная гибель. Вся загвоздка в том, что к боевом вылету я не готовился. Взлетел без ракет, а авиационных пушек на Су-9 нет. К тому же на мне не было и высотно-компенсирующего костюма, гермошлема. Во время перегонки самолётов это нам не требовалось. На высоте 20.000-21.000 метров меня в случае катапультирования разорвало бы, как воздушный шарик, на кусочки. И потом о каком либо пессимизме говорить нет оснований - для лётчика святое дело позаботиться о семье. А моя Людмила ждала ребёнка, погибни я, нелегко бы ей пришлось одной с младенцем на руках. Кстати, сын родился 1 сентября шестидесятого, ровно через четыре месяца после того злополучного полёта. Иду в направлении Челябинска минут 17, а на связь никто не выходит. Подумал уже, направили и забыли. Но тут в наушниках раздалось: «Как меня слышите?» «Нормально», - отвечаю. «Следуйте этим курсом». Чуть позже. «Топливо выработал в баках?» Говорю: «Нет ещё». Однако тут же последовала  команда: «Бросай баки: пойдёшь на таран». Сбросил баки. Команда: «Форсаж». Включил форсаж, развернул самолёт на 120 градусов и разогнал его до скорости М=1,9, а может до М=2,0. Меня начали выводить на 20-километровую высоту. Прошло несколько минут, сообщают: «До цели 25 километров». Включил прицел, а экран в помехах. Вот незадача. После старта работал нормально, а тут... Говорю: «Прицел забит помехами, применяю визуальное обнаружение». Но и здесь сложности. У U-2 скорость 750-780 км/час, а у меня две с лишним. Словом, не вижу цели, хоть убей.

Когда до цели осталось километров 12, мне сообщили, что она начала разворот. Уже потом узнал - в этот момент она пропадает на экране РЛС. Делаю разворот за самолётом-нарушителем.

Мне сообщают, что я обгоняю цель на расстоянии 8 километров, проскакиваю её. Генерал Вовк кричит мне: «Выключай форсаж: сбавляй скорость!» «Нельзя выключать», - я тоже вскипел, поняв, что на КП не знали, как использовать и наводить Су-9. «Выключай, это приказ», - передал ещё раз генерал. Чертыхнулся и выключил. И тут новый приказ: «Уходи из зоны, по вам работают!» Кричу: «Вижу». В воздухе к тому времени появились сполохи взрывов, одна вспышка чуть впереди по курсу, вторая справа. Работали зенитные ракетчики...» Первым огонь по самолёту-нарушителю открыл зенитный ракетный дивизион, которым командовал капитан Николай Шелудько. Однако к тому времени самолёт Локхид U-2 вышел из зоны поражения и стал огибать город, а потому ракеты не настигли его. «Разворачиваюсь, ухожу из зоны огня, - продолжает рассказ Игорь Ментюков, - а затем спрашиваю о местонахождении цели. Мне с КП: «Цель сзади». Предпринимаю новый разворот, но чувствую, что падаю. Шёл ведь без форсажа, не заметил, как скорость понизилась до 300 км/час. Свалился на 15 тысяч метров. А с КП: «Включай форсаж». Зло опять взяло, кричу: «Надо знать, как и на каких скоростях он включается». Разогнал самолёт до 450 километров, пробую включить форсаж, хотя он включается при 550 километрах. В это время загорается лампочка - аварийный остаток топлива. Становится ясно - наведение сорвалось. Дают указание - тяните до Кольцова».

А теперь вновь слово Борису Айвазяну: «У Игоря Ментюкова заканчивалось горючее. «Идите на посадку», - последовала команда ему, а нам. - взлёт. Взлетели.. Самолёт-разведчик над нами, но где? Кручу головой - вокруг никого. В те секунды заметил взрыв, и пять уходящих к земле точек. Эх, угадать бы тогда, что это был разваливающийся U-2.

Я принял взрыв за самоликвидацию ракеты, понял, что зенитчики уже открыли огонь, и тут же сообщил на КП. Самолёт противника, разумеется, мы не обнаружили, ведь его, как я понял, на наших глазах уничтожили ракетчики. Ну а если бы он продолжил полёт, и мы увидели его? На высоту 20.000 метров (потолок у МиГа на 2-3 тысячи метров ниже) за счёт динамической горки бы поднялся. Правда, за мгновение наверху увидеть самолёт, прицелиться и открыть огонь - один шанс из тысячи. Однако и его пытались использовать...» Прервём рассказ Бориса Айвазяна и перенесёмся в зенитную ракетную часть, под Свердловск.