Полет Зерба

— Нет… он бы с её помощью указал на своё новое вместилище… есть ряд признаков. Мальчики и девочки… впадают в сон. Они готовы принять Его силу. Для этого нужна пентаграмма — сон почти равен смерти. Она удерживает их на этом свете.

— Где ваши книги, свитки и прочие знания? — быстро спросил Зерб. У него на языке крутились другие вопросы, но он сдержался.

Жрицу ждала учесть пленницы Надзора, а значит не следовало демонстрировать свою излишнюю заинтересованность.

— В Вуали спрятаны острова… там вечно будут храниться истинные знания.

— Где конкретно?

— Я не знаю…

Илан поверил не сразу, но в итоге убедился, что его не обманывают. Поэтому он нанёс последние штрихи и устало уселся на пол там же.

Оборванный защитный костюм, ссадины, разбитые защитные пластины. Именно таким застали Зерба его спутники. Рале подходила к нему аккуратно, доверив остальным прикрытие. Хищница чуяла, чувствовала ураган магических сил и эмоций, переплетённый в её Вожаке. Запах отдавал болью, стыдом и толикой безумия. На тело женщины, больше напоминающее останки жертвы каннибала, она старалась не смотреть. На ребёнка, окруженного едва заметной защитой, тоже. Всё её внимание было сосредоточено на Зербе. Рале не смогла бы противостоять ему, это было очевидно, как день.

— Не крадись, — устало произнёс Зерб. — Иди сюда, присядь.

Рале подошла к нему как пугливая кошка, готовая сорваться в стремительный галоп.

— Сядь! — резкий, наполненный силой приказ бросил мулатку на пол. Илан скосил на неё синие-синие глаза. — Прости.

— Господин, вы… — девушка запнулась. Что она хотела спросить? В порядке ли он? Очевидно, что нет. Такой привычный Илан стал… кем?

— Я. Давно я, и вот снова я, — Зерб внезапно лёг на спину, уставившись в далёкий потолок. — Знаешь, я никогда не был жестоким. Даже уродов, достававших меня дуэлями во время учёбы, я выворачивал наизнанку с чётко поставленными целями: показать убыточность противостояния со мной. Нецелесообразность. Меня в жизни волновала лишь одна проблема — спасение сестренки. И вот… я как никогда близок к лекарству. Но дери Восьмой всех остальных, какой теперь в этом смысл? Некая часть моей жизни — самая страшная ложь, которую можно придумать в семье. И сейчас я испытываю то, чего не испытывал давно. Я обижен. Где-то в глубине души, где-то очень глубоко вскрылась давно зарубцевавшаяся рана.

Илан почувствовал как из уголков глаз побежали влажные дорожки. Он смахнул одну рукой и усмехнулся: на пальцах остался кровавый след. Тело перестало справляться с бурлящей в нём силой.

— Забери меня отсюда, Рале. Сам не встану, что-то я устал. А я уже чувствую, как сюда летят девочки и мальчики из Надзора.

Илан закрыл глаза. Его дыхание стало неглубоким, а сердце билось словно через силу.

— Ласи!!!

* * *

Диана Крис удобно устроилась на маленьком диванчике на обзорной палубе воздушного крейсера «Порыв» и бездумно смотрела в бронированную переборку, закрывающую панорамное окно. Огромный дирижабль шёл в боевом режиме, готовый вступить в схватку в любой момент.

Таша Лен сидела рядом и с огромной скоростью строчила в дневнике. Она давно задалась целью написать огромный труд о свершениях Дианы. Та отвечала лишь высоким звонким смехом. Если подруге так хотелось прославить младшую Крис, то мешать ей — преступление.

Сейчас же Диана сверлила взглядом металлический барьер, будто пытаясь пронзить его.

— Ди.

Таша прикоснулась к её колену. Крис повернулась к ней, поправила густые платиновые пряди и ласково улыбнулась:

— Что такое?

— Ты пялишься в стену уже несколько часов. Если кто и должен спрашивать: «Что такое?», так это я, — нахмурила русые бровки Таша.

— Ты такая милая, когда серьёзная! — Диана потрепала подругу по щекам.

Затем улыбка пропала, а веселье улетучилось из глаз.

— Ди?..

— Я не люблю крейсера, — тихо ответила Крис. — Из Сорокадневного восстания каждый вынес что-то своё. Я — отвращение к боевым дирижаблям.

— Это всё, что тебя гложет? — Таша не верила. После той схватки с пиратами Диана была сама не своя. И не из-за пиратов. — Может быть нелюбовь к боевым дирижаблям не единственное, что ты там получила? Или потеряла?

— Таш, вот зачем ты лезешь?

— Потому что тебе плохо. И я сердцем чувствую, что это из-за твоего Зерба!

— Он — не мой! — сверкнула глазами Диана.

— Во-во, я и гляжу… рассказывать будешь? — Таша вопросительно вскинула бровь.

Младшая Крис вздохнула. Чем её подруга из семейства Лен отличалась, так это упорством.

— Мы учились вместе. Как ты убедилась на себе, он способен поднять на ноги умирающего. Илан учился как безумец: его мордовали на дуэли, а на следующий день он возвращался на лекции, — Диана откинулась на спинку диванчика и сложила руки под грудью. — Он был упорный и какой-то ожесточённый. Бесчувственный. Он однажды почти забил до смерти офицера академии. Голыми руками. А бедняга лишь решил, что конкретно в тот день лаборатория нужнее ему, чем курсанту сомнительного социального статуса. Я до сих пор не до конца понимаю, что Илан забыл в военной академии.

— Что ему за это было? — подалась вперёд Таша.