Полеты божьей коровки

– На самом деле эти «этажи» были абсолютно разделены не так давно, а именно в середине двадцатого века с появлением действенной контрацепции. Потому что раньше человек знал, что, если ты принимаешь какое-то решение, ты несешь ответственность за последствия.

Контрацепция оказалась реальным вызовом любым отношениям, потому что избавила от ответственности за другого. Осталось исключительно удовольствие, но при этом создалась новая проблема, которую я бы назвал телесной шизофренией, – мозг отдельно, а тело отдельно. Между тем человек – существо единое.

– Ага, ага. Католическую Церковь уже изругали за это. Что она вообще секс запретила современным гражданам – а с какой стати?

– Церковь никогда не запрещала секс, она только призывала подходить к нему ответственно.

– Но с церковной точки зрения очень мало моментов, когда тебе дозволено иметь секс.

– Почему же? Если ты уверен, что не относишься к человеку как к паре носков, которую купил в супермаркете. Пятка протерлась – выкинул. Если ты любишь кого-то и при этом отвечаешь за него, то нет проблем.

– Ага, ага. К причастию не допустят.

– По одной простой причине. Когда Церковь предлагает удалиться от причастия, это для того, чтобы человек осознал, чего он, собственно, хочет. И урегулировал ситуацию. Это не столб, в который ты въехал, это дорожный знак, чтобы ты подумал.

– Всю жизнь думал и находился вне причастия.

– Возможно. Но это выбор.

– Это случайно не насилие над прихожанами?

– Нет. Странная постановка вопроса. Как говорят французы: вы хотите масло, деньги, которые заплатили за масло, молоко, из которого это масло сделано, корову, которая это молоко дала… и еще доярку.

– Между прочим, главная претензия к католицизму формулируется так: «Мы живем совершенно по-другому, и не надо нам мозг выносить».

– Современный человек считает, что ему кругом все должны и он на все имеет право. В том числе на причастие, которое вообще-то дар Бога. И это выражается в очень простом жесте. Когда человек подходит к причастию, он либо руки протягивает, либо уста открывает. Это подчеркивает то, что человек не имеет права на это и он это не берет. Ему дают. Когда тебе друг что-то дарит, естественное желание – ответить чем-то хорошим. Даже изменить в себе те черты, которые не нравятся другу.

– Вопрос с прелюбодеянием никогда не будет разрешен или Церковь пойдет навстречу чаяниям трудящихся? Это же выгодно, в конце-то концов!

– Речь не идет о выгоде. Скорее всего, не пойдет. И это создает реальную проблему. Люди могут уйти.

– Молодежь не готова жить так, как предлагает Католическая Церковь.

– Это еще вопрос, к чему она не готова. Потому что чаще всего она слышит, что Боженька обидится, накажет и это все недостойно. Но очень редко объясняется ответственность. Когда сердце екнуло, ответственности пока никакой нет, но когда они сказали друг другу, что екнуло, – возникает ответственность. Об этом мало говорится, а ведь за этим «разрешено – не разрешено» стоит вопрос ответственности друг за друга. Только и всего.

Суть неизменяема, поэтому Церковь не поменяет суть. Но многие нас не поймут и пошлют гулять лесом.

Однако призвание Церкви – не приспособиться к этому миру или принять то, что на мирском языке называется прогрессом. Речь идет о том, чтобы в любом культурном контексте нести Благую Весть такой, какой ее оставил Христос своим ученикам. И нельзя это предавать. Потому религия в любом ее проявлении должна защищать в видении Бога достоинство, свободу и совесть человека.

– Но ведь половому акту никто, кроме Церкви, значения уже не придает.

– Именно поэтому Церковь и придает значение. Человек вверяет свое тело другому, и чем больше разнообразных впечатлений он ищет, тем больше черствеет его сердце, потому что тело от души неотделимо. Нам кажется, что это не так, но это так. Он перестает понимать, где его сердце, кто ему дорог, а кто нет, он просто получает удовольствие. И Церковь настаивает на том, что половой акт – последний в даре любви. Последний, а не первый. И этим актом отдают себя другому полностью. Не минуту оргазма предоставляют, а всего себя. – Удовольствие можно и с самим собой получить…

– Да. Хотя – нет. Потому что удовольствие с самим собой ограниченно. И никогда не заменит присутствие другого. И если уж шутить, то есть вещи, которые сам себе не сделаешь. Сам себя не поцелуешь, как бы ни хотел.

– Сейчас скажу такое! Такое скажу! Крыть будет совершенно нечем. Верность правильна и доставляет удовольствие. Так?

– Так.

– Почему же тогда во все времена – и античные, и средневековые, и в восемнадцатый век, и в минус восемнадцатый – все всегда друг другу изменяли? Более того. Именно измена, секс вне брака является главным мотивом мировой литературы. Измена – вовсе не изобретение врачей в пятидесятые годы прошлого века.