Полежаевские мужички

— Сколько угодно! Это же Улумбек, не Полежаево. Двенадцать тысяч населения. Двадцать семь улиц. А мы в центре жили, так и называется — «Центр». У нас там знаешь как здорово! Река прямо под окнами, не то что ваша Березовка, — в войну подводные лодки плавали. Одна немецкая лодка и сейчас на дне лежит, всю песком замыло, поэтому и не подняли ее. И лес на сто километров.

— Да лес и у нас большой.

— Что ты мне говоришь! — возмутился Алик. — У вас партизаны не воевали? Ну вот то-то, а у нас партизанский край. У меня папа командиром у них воевал. Знаешь, какой был командир? За него немцы сто тысяч ихними деньгами обещали тому, кто поймает. Ну, я тебе потом расскажу. Ах-х-нешь!

У Митьки отец мало того, что не боевой командир, а и вообще не служил в армии: в войну, говорит, голодать довелось, с малолетства испортил желудок — так с белым билетом и ходит. Не знает даже, как из автомата стреляют.

А у Алика, похоже, отец и сейчас выполняет какое-то секретное задание правительства. Алик говорит, неизвестно когда и на побывку приедет. У Митьки же отец все время с семьей. Правда, с семьей и не с семьей: с утра до вечера на комбайне.

Мать у Митьки тоже самая обыкновенная. Скажи ей, что у сына свои интересы, что он не будет больше нянчиться с братом, так и ремнем принародно отходит.

«Ох ты сопляк, — скажет, — интересами меня придумал пугать! Я вот тебе покажу эти самые интересы, что ты с неделю не присядешь!..»

Нет уж, матери об интересах лучше и не заикаться. Да и какие у него интересы? Особо каких-то и нету. Конечно, круглыми днями сидеть с Николой не больно охота. Вон ребята то за малиной отправятся, то на рыбалку бегут, то затеют военные игры, а Митька по рукам и ногам связан — не выскочишь. В окошко на них посмотрит — и хорошо.

А теперь вот пошли грибы. Говорят, Маринка вчера уже груздей принесла. Бабы к ней высылали разведку: откуда? Из поскотины или с Басалаевского хутора, из березняков? Но Маринка разве проговорится, пока груздь не понесут с разных сторон. Наоборот, наведет на обманный след.

Вот Митьке бы сейчас поперед всех угадать в Захаровские вырубки. Наверно, там от груздей и земли не видать. Оттуда в худые-то годы и то с пустой корзиной не возвращаешься. А уж нынешнее лето на особицу: как по заказу, перепадают грибные дожди.

Митька любил ходить по лесу. И на час-то вырвется, так обрадует мать: и на варево и на соленье притащит. Он знал, где искать. В сухое лето шарь под деревьями у самых стволов, а в сырое грибы разбегаются по солнцепекам, выискивают место где потеплее. Старухи и то завидовали Митькиному умению.

— Ну у тебя и глаза, постреленок! Сквозь землю видят.

А какие глаза — чутье подсказывало. Продираешься по чащобнику, так примечаешь, что за места: мохом земля затянута — жди встречи с белыми; в мокрой траве не наступи на маслят; по урезу осинника не сомни подрумяненную яблоком шляпку красноголовика, в ельничке не просмотри рыжики.

Но грузди, грузди… Собирать их Митька любил больше всяких грибов. Они, как правило, селятся не в одиночку, а тянутся мостами. В Полежаеве так и говорят: «Напал на груздиный мост». Рыжики тоже кучно растут. Но от них в корзине не так податливо, как от груздей. А этими… нападешь на хорошее место — за полчаса и корзину и берестяной заплечный мешок, который здесь зовут пестерем, наполнишь. Наберешь-то за полчаса, но до Захаровских вырубок ходу в три раза больше, чем работы. Как ни крути, полдня на это дело клади. А где они у Митьки, полдня?

И если бы не Маринка Петухова, не видать бы Митьке нынче груздей.

Как флаг, пронесла по деревне новость:

— Грузди, грузди пошли!

А грузди… упустишь слой — не воротишь: сегодня они есть, через неделю же и искать бесполезно, прекратился рост.

Полежаево всполошилось.

Мария Флегонтовна, Аликова мать, и та поддалась панике. Кинулась к Маринке:

— Своди моего парня.

А Маринка разве поведет.

— Ой, Мария Флегонтовна, не знаю, куда и вести. Я ведь на Басалаевском хуторе была, так все обломала. Мне не жалко, сводила бы, дак впустую время умелем… Ты бы лучше к Ване Микуленку сходила, у него парень, как ищейка, все места знает. Лучше Митьки грибника не сыскать.

Так и пришла Мария Флегонтовна к Митьке. Говорит, и с Николой понянчусь, и если долго не вернетесь, а пригонят коров, так Пеструху загоню во двор и поросенка закрою… Ни о чем не беспокойтесь, только сводите парня в лес.

Митька боялся, что мать заотнекивается — как же, оставит она с чужими людьми Николу, — но мать без уламывания согласилась:

— Пусть сходят. Алик места узнает, так и один потом сбегает.

То-то для Митьки был праздник.

* * *

Они вышли из дому поздновато: пастух уже прогнал по деревне коров. И Митька переживал, что не успеют они набрести на грибы, как солнце встанет на их пути. При встречном солнце рябит в глазах, и опавшие листья бог весть за чьи только шляпки не принимаешь. Мечешься из стороны в сторону как угорелый — и все впустую. Грибы лучше собирать, когда солнце стоит со спины. Вот тогда глаз становится спокойнее, зорче.