Полезнее всего - запретить !

- Ноты мы читать не умеем, и тут без рояля и оркестра не обойтись. И дирижера надобно, чтобы палкой махал. Только вот беда - мы играть не умеем. На барабане я еще могу так-сяк отобразить свое волнение, а дале - пшик!

- Господа, неужели никто не умеет играть на рояле?

- Ни в зуб ногой, - хором признались чиновники, которым и без музыки хватало всякой работенки.

- В таком случае, - распорядился Красовский, - прошу придирчивее вникать в песенный текст под нотами - не содержится ли в словах романсов крамольных призывов к беспорядкам?..

Дальше - больше! Вдруг взбрело Красовскому в дурную башку, что эта подлая, завистливая и давно разложившаяся Европа засылает в недра России крамольные прокламации, которые следует искать.., в мусоре на городской свалке. Скоро во дворе дома Фребелиуса выросла гора бумажной макулатуры из разодранных книг, газетного рванья и ошметков журналов, годных лишь для заворачивания "собачьей радости" в неприхотливых лавчонках окраин столицы.

- Ищущий да обрящет! - зычно возвестил Красовский.

Эта фраза звучала в его устах как призыв к атаке.

Проклиная фантазии начальства, чиновники с героическим самопожертвованием ринулись на штурм неприступной бумажной горы, но, конечно, ничего крамольного не обнаружили даже на вершине макулатурного Везувия, где им хотелось бы водрузить знамя победы. Однако не таков был человек Александр Иванович, чтобы поверить в невинность оберточной бумаги. Подвиг Геркулеса, одним махом очистившего Авгиевы конюшни, вдохновил тайного советника на новое - гениальное! - решение:

- Если уж бумаги попали в наш комитет, значит, мы обязаны составить им подробную опись в алфавитном порядке с указанием - на каком языке писано, когда и где издано, из какой книги вырвано, а где слов вообще нету...

Тут Красовский малость задумался. Но думал недолго:

- Все бумаги без печатного текста следует проверить особо тщательно: нет ли в них водяных знаков, призывающих российских сограждан к возмущению противу властей. Начинайте!..

- Урра-а-а, - возвестил при этом Родэ, после чего смело попросил у Красовского один рубль ради нужного похмеления.

***

Никогда и ничем не болея, питаясь едино лишь великопостною пищей, ни разу в жизни не посетив даже театра, Красовский был сражен наповал результатами Крымской кампании.

Вернее, ему, бюрократу, было глубоко безразлично, кто там и кого побеждал в Севастополе, - его убило новое царствование Александра II, в которое публика открыто заговорила о необходимости реформ и гласности; Красовский был потрясен, когда до него дошли слова самого императора:

- Господа, прежний бюрократический метод управления великим государством, каковым является наша Россия, считайте, закончился. Пора одуматься! Хватит обрастать канцеляриями, от которых прибыли казне не бывает, пора решительно покончить с бесполезным чистописанием под диктовку начальства... Думайте!

И тут случилось нечто такое, чего никто не мог ожидать.

Красовский, смолоду согнутый в дугу унизительного поклона, неожиданно выпрямился, а его голос, обычно занудный и тягомотный, вдруг обрел совсем иное звучание - протестующее.

- Как? - рассвирепел он. - Сократить штаты чиновников " бумажное делопроизводство, без коего немыслимо управление народным мышлением? Чтобы я перестал писать, а только разговаривал с людьми? Господа, да ведь это.., революция!

Поворот в настроениях Красовского был слишком резок, почти вызывающий: он, всю жизнь куривший фимиам перед власть имущими, решительно перешел в лагерь чиновной "оппозиции", нарочито - назло царю! - указав в своем комитете, чтобы чиновники усилили цензурный режим, чтобы не жалели бумаг и чернил, чтобы писали даже больше, нежели писали раньше - до реформ.

- Бумагопроизводство следует расширить, - указывал он.

Я знать не желаю, о чем там наверху думают, но в моем Комитете каждая бумага должна получать бумаги ответные. А мы, яко всевидящие Аргусы, утроим надзор за веяниями Запада, кои никак не вписываются в панораму российского жития... Вот, пожалуйста, новый журнал дамских мод из Парижа! Нарисована дама как дама.

Но спереди у нее на платье подозрительный разрез, сзади тоже обширная выемка. На что они нам намекают? Нельзя...

Смерть сразила его разом, и в Петербурге гадали.

- Ну, ладно на этом свете.., тут все понятно. Но зачем этот человек понадобился на том свете?

Досталось же тогда полиции и судебным исполнителям, когда они приступили к описи имущества покойного. Из "музея" долго вылетали дряблые банные веники, ветошь перегнившей одежды и рваные чулки тайного советника с подробными указаниями, когда он этим веником парился, в каком году он с глубоким сожалением отказался от ветхозаветных подтгаиников.

- Есть же еще идиоты на свете! - заметил частный пристав, нежданно появляясь из дверей "музея" с самоваром в руках. - Глядь, совсем новый. Хоть чайку попьем. Вот и вареньице от покойника осталось. А варено, как тут им писано, еще в год убиения императора Павла. Полвека прошло.., авось не подохнем!