Полезный Груз

Встав перед «трубой», она скинула куртку и штаны, отворила заборник, макнула щетку, намылила, и тщательно растерла верхнюю часть тела. Затем снова намылила щетку, и растерла нижнюю, и осторожно ладонью прошлась по промежности. Щипало везде. Юридиси терпела, стиснув зубы. Отомкнув «трубу», она вступила в герметический тубус, затворила дверцу, и нажала спуск. Чуть теплые, не очень чистые струи ударили со всех сторон. Фильтр работал плохо, а как его чинить – никто не знал толком. Продувать, разбирать-собирать, менять какие-то части, лупить кувалдой? Юридиси подождала, пока вода не достигнет груди. Присела – вода поднялась до подбородка. Потерла себя тут и там. Включила слив. В считанные секунды вода ушла вниз, к фильтру. Юридиси вышла из тубуса, затворила его, взялась за рычаг механической колонки, и перекачала воду обратно в заборник. Снова зашла в тубус. Снова включила воду. Неприятно пахнущие мыльные струи окатили ее всю, кроме головы. Юридиси не стала дожидаться, пока тубус снова наполнится водой. Выключив подачу и снова нажав слив, она вышла из тубуса, намылила голову кремом, вытащила из настенного ящика бритву, и за три минуты сбрила короткий жесткий ежик с головы. Вытерла голову спиртовыми салфетками. Растерла полотенцем.

Судя по шуму под потолком и в стенах, время ее в душевой истекло. Мощные вентиляторы засасывали воздух вглубь фильтрационных каналов, отделяя влагу. Юридиси смахнула пену, состриженные волосы – и все, с чем пена и состриженные волосы смешались, с пылью, с отмершими клетками кожи, со спиртовыми салфетками – в «канистру». «Канистра» издала глубокий булькающий звук и тут же начала все принятое в себя шумно перерабатывать. Также над головой включился аппарат, который по идее должен был отделять углдерод от кислорода, и возвращать кислород в атмосферный наполнитель душевой – но не отделял и не возвращал. Строго говоря, его нужно было либо чинить, либо отключать во имя экономии энергетических ресурсов. Но ни у кого руки не доходили.

По соседству с душевой находилась кладовая. Выйдя голой в циркуляр, Юридиси толкнула дверь, бросила в бадью свою очень грязную пижаму, а из соседней бадьи вытащила «чистое» – такую же пижаму, но «обработанную». Обработана пижама была неважно, красовались на ней жирные пятна, черная полоса с внутренней стороны воротника, и прочая, и прочая, и остаточный запах пота пробивался через резкий запах хлорки. Не надевая пижаму, Юридиси направилась в кафетерий – помещение не многим просторнее кают.

Бортовой компьютер высчитывал рацион в зависимости от планируемой длительности путешествия. Порция оказалась больше, чем вчера. Очевидно смене курса сопутствовала переоценка компьютером материальных ценностей на борту. Юридиси вскрыла все консервы – банки из легких сплавов, тюбики из сверхтонкой и сверхпрочной пластмассы – и жадно стала питаться. Едой это назвать было никак нельзя. Содержимое консервов не отличалось вкусовыми качествами – никакими, и ничем не пахло. И выглядело – никак. Месиво и месиво. Гарантированная сохранность – пятнадцать лет, на пять лет меньше, чем «рекордные» пайки американской армии в пятидесятых годах двадцатого века. Кажется. Впрочем, кто их, американцев, знает. Может, наврали, может, несъедобно все. А это – съедобно, но не очень. Но сегодня все по-другому. Юридиси с аппетитом проглотила предоставленное. После этого она отсчитала себе порцию витаминов, две таблетки тридцатипроцентного антидепрессанта, и выпила литр отвратительной, вязкой, ржавой на вкус воды, не боясь, что ее вырвет. Приняла таблетку «содействия», чтобы все, что внутри, переварилось с максимальной пользой.

Понюхала пижаму. Хлоркой пахло меньше, только потом. Надела пижаму.

***

Смена курса не обошлась без приключений – Грейви начал истериковать и сомневаться во всем подряд, в том числе в правомочности теории каспа и компетентности Йоганнесбурга.

– Размазня, – сказала ему Юридиси. – Если это тебя утешит, то – тебя и делать ничего особенного не просят. Все как всегда у тебя в жизни. Когда ты с дружками магазин грабил, тоже ведь стоял себе в сторонке с пушкой, пока остальные деньги из сейфа выковыривали.

– Тебе какое дело? – возмутился Грейви.

– Стоял в сторонке, молчал. А выстрелил только когда тебя сзади толкнули. По ошибке. Повязали тебя за убийство, и так бы ты и торчал в тутумнике, если бы дружок в лотерею не затащил. Делай, что велят. А если не согласен, так ночью я к тебе приду с отверткой и вставлю ее тебе в ухо с размаху. Понял?

– Ты меня не пугай, – огрызнулся Грейви. – Отверткой я и сам могу, тебя, превентивно, и ночи ждать не буду, если тебя это утешит.

– Не можешь. Те, кто могли, либо в отсеве остались, если притворялись плохо, либо там, далеко, – она махнула рукой в неопределенном направлении, – во благо населения. Так что вякай умеренно. Абсорбировал?