Полезный Груз

Когда-то генетики думали, что всего лишь три процента составляющего клетку вещества содержат нуклеиновую кислоту, ответственную за продолжение рода в том виде, в каком он, род, существует. Тщательно разобравшись, поняли, что остальные девяносто семь процентов тоже важны – они и есть – сырые материалы и отходы, неразрывно связанные с конечным продуктом.

По сравнению с Землей остальное Пространство, с его темпоральными векторами, газовой пылью, водородом, звездами всех мастей – элементарно, просто, примитивно, как сырой материал. Несчитанные триллионы сочетаний атомов, молекул, кристаллических решеток, углеродных связей, видов и подвидов на Земле, уникальный состав атмосферы, вкупе с идеальным расстоянием от Солнца обеспечиващий равномерное распространение тепла на планете, которое в свою очередь обеспечивает эластичность тканей – конечный продукт. Количество сырых материалов и отходов должно соответствовать сложности и безупречности конечного продукта, оправдывать его уникальность чудовищным количеством элементарности. Чтобы оправдать уникальность Земли, какой создал ее Творец, мало Солнечной Системы, и мало одной галактики. Строение Земли, со всем, что на ней есть, включая Венец Творения и Разум, может оправдать только существование всей Вселенной.

Это очень хорошо видно – с Ганимеда. На Земле многообразие слишком привычно глазу. Все элементы, из которых состоит Вселенная, наличествуют на Земле, и почти все – в теле человека. Привычка.

Так представлялось это Дубстеру, когда он стоял, положив одну руку на руль кролера и стараясь не смотреть на зловещий газовый Юпитер и светлое пятно справа от него – Ио, и пятна поменьше, в той же плоскости – противные нескончаемые спутники планеты.

Хотелось ссать, но он решил, что дотерпит до следующей остановки, чтоб не хлюпало в мешке из прочного пластика раньше времени. Повременил с неизбежностью.

И неожиданно разозлился.

Догадлив оказался Доувер. И ведь вычислил про меня и про других всё, не выходя из кабинета. Знал заранее, что здесь делается с людьми, как надламывается воля, киснет кровь, наступает апатия, и никакой приказ не действует дольше получаса. Останавливаются сами собой конечности, взгляд устремляется вдаль, люди просто сидят или просто стоят. Получив приказ, они снова начинают двигаться и смотреть осмысленно. А фармацевтических средств самой убойной силы хватает только на то, чтобы они, люди, не ложились где стоят и не умирали от нежелания жить. Знал Доувер, сволочь, садист, что я из другого теста. Я сам не знал, а он знал. Психолог.

Да, я стал подозрительный, нервный, замедленный. Как у всех здесь, у меня тоже куда-то запропастилось либидо, меня часто тошнит, голова работает плохо, при одной мысли, что нужно куда-то идти болят все суставы и мышцы. Но я преодолеваю боль, преодолеваю апатию, злюсь, вместо того, чтобы цепенеть, жру двойную порцию, чтобы компенсировать то, чем меня вырвало десять минут назад. И заветный чистый лист, и «премиальные» меня волнуют. Не так сильно, как на Земле волновали, но все равно – будоражат.

Менять профессию полезно, иначе получается застой, люди раньше времени стареют, привыкают к накатанной колее, любые повороты отдаются скрежетом в затверделых сухожилиях. Был я репей, штрих, сперва карманный вор, потом налетчик. Получил четыре пожизненных срока. Пора попробовать что-то другое. Например, побыть обыкновенным честным человеком. Зелайф от меня не уйдет, всегда можно вернуться. А честному человеку легче начинать, если на счету лежат несколько миллионов. Удобнее, сподручнее, меньше соблазнов. Зачем красть вуатюр, самолет, одежку, если можно просто купить? Наверное…

Как все-таки Доувера приструнили, поймали. Из-за меня, из-за моей попытки побега. Враг на всю жизнь. Не рассчитывал бравый капитан, что его вместе со мной отправят сюда, долбить мерзлый камень, попадать под смертоносные лучи, плавать в собственных моче и говне. Отправили. С кастрюлей он справляется на славу, надо признать. Логично было бы с его стороны поехать за координатами вместо меня. Может, он и хотел, но не поехал. Солдафон. Капитан не имеет права бросить экипаж. А еще у капитана есть на Земле жена и дети. А у меня никого нет.

Это не совсем так. Не совсем. Уймись, Дубстер, не думай об этом. А почему, собственно?

Тоска одолеет.

Кто она такая? Та, с которой я был в каспе? Желанная, единственная, кто она? Не помню. Ничего не помню. Помню, что было очень радостно, хотелось … бегать, валяться, хохотать без повода … целовать. Был ли я счастлив до этого? Был, несколько раз, вполне. То, что было в каспе, было больше, чем просто счастье.

Кто она? Почему-то я уверен, что это была совершенно конкретная женщина. Я ее видел в жизни, знаю ее. Были ли мы в жизни любовниками? Очень может быть. Причем скорее всего недавно. Меньше года назад. А раз меньше года назад, значит, либо в Центре, либо в кастрюле.

В Центре у меня были соития с четырьмя женщинами.