Полгода из жизни капитана Карсавина

Удерживаясь от соблазнов столицы, это воскресенье Мартын твердо планировал для занятий. Но вот в письме Тины точно указано время встречи и место — у общежития академии. Свой-то адрес Мартын сообщил ей сразу же, как только приехал. Тина долго не отвечала на письмо, будто вовсе не жила в Москве, и Мартын начал уже забывать случайную дорожную встречу. Но сейчас за этим размашистым почерком на конверте невольно вспомнилась красивая девушка с восточным разрезом глаз, тот майский день, весенний дождь с радугой, и, не раздумывая, он отодвинул в сторону академические конспекты, достал из шкафа парадный костюм и принялся тщательно утюжить его.

Синяя парадная форма очень шла Мартыну. В этом он убеждался не раз, смотря на себя в зеркало. Правда, красивым себя назвать не мог — «нос картошкой» не особенно-то ласкал глаз, но яркая фуражка с голубой окантовкой, золотистыми крыльями авиационной кокарды на высокой тулье придавала всей его фигуре молодцеватый вид. А когда Мартын сдвигал ее слегка на затылок, молодцеватый вид, по его мнению, удваивался, и он отходил от зеркала вполне удовлетворенным.

Надев белую нейлоновую рубашку, темно-синий форменный галстук, Мартын услышал, как за закрытой дверью по коридору раздались торопливые шаги. Затем дверь быстро растворилась — и в следующее мгновение в комнату вошла — нет, почти влетела! — Тина.

— Привет, товарищ капитан!

— Тина?.. — Мартын растерялся. — Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Я сейчас, Тина. Одну минуту…

Для чего-то включив магнитофон, он скрылся за дверцей платяного шкафа. Музыка заполнила комнату. Появление девушки в холостяцком общежитии, такое неожиданное, несмотря на письмо, смутило Мартына, но вот он набросил тужурку, привычно проверил форму, осмотрев себя в зеркале, и уже уверенно и шутливо обратился:

— Капитан Карсавин в вашем распоряжении.

Тина подошла к нему с откровенным удивлением:

— Ба-а, да вы же красавец! Глаза, будто сапфиры. Ей-богу, вы синеокий миф. Влюбиться можно!..

Мартын покраснел.

— Полно, Тина. Какой там еще миф!

— Прошу не сопротивляться. Присваиваю вам звание именем короля! И бежим отсюда скорей, пока ваша дежурная стража не устроила мне здесь сцену ревности.

Неподалеку от общежития академии, сверкая новехоньким куполом, высилась колокольня Новодевичьего монастыря.

— Начнем знакомство с Москвой? — спросила Тина. — Экскурсией останетесь довольны, уверяю вас. Я же с блеском окончила курсы, о которых, помните, тогда, по дороге, рассказывала вам. Сейчас работаю в «Интуристе», но это временно.

Мартын по-мальчишески игриво нахмурился, придал лицу сосредоточенное выражение.

— Я весь — внимание. В академии нам советовали использовать возможности столицы для приобщения к культуре — все-таки ведь не Н-ский авиационный гарнизон. А с таким гидом, не сомневаюсь, от других не отстанем!

В сквере напротив монастыря Тина остановилась, повернулась к Мартыну лицом и чуточку торжественно начала свой рассказ.

— Так вот, капитан, слушайте. В одна тысяча сорок шестом году, будет вам известно, греческий император Константин, выдавая дочь свою Анну за светлого черниговского князя Всеволода, благословил ее иконою пресвятой богородицы — путеводительницей в русскую землю. Сын князя Владимир Мономах перенес икону в Смоленск. А через 260 лет этой богородицей литовский князь Витовт благословил уже свою дочь, выдавая ее замуж за московского князя. Прошло полвека. Смоляне упросили великого князя Василия Темного отпустить икону обратно в Смоленск. Она ведь когда-то спасла их, по преданиям, от полчищ Батыя. И вот пресвятую одигитрию-путеводительницу москвичи сопроводили крестным ходом за две версты за город. Здесь, на месте прощания с иконой, в 1524 году был построен Новодевичий монастырь, рядом с которым вы и живете. Но это еще не все! Во время войны с французами смоленская икона пресвятой богородицы была в рядах русских войск. Интересно? Я вообще знаю многие подробности из истории Русского государства, истории искусств. Спросите, например, кто автор той знаменитой иконы — отвечу. Ее написал евангелист Лука. В моей работе и такая информация необходима. Ведь предстоит много поездок по стране с иностранными туристами. А потом — Париж, Рим, Неаполь… Сколько чудесных городов на свете!

Мартын взглянул на Тину внимательно, как будто с грустью даже, и задумался. Изредка, когда он начинал углубляться в мысли о Родине, то ему казалось самым тяжелым из всего, что лежит на плечах России, — это тяжесть долгих, нелепо изжитых веков, тяжесть темной истории. Он будто явственно чувствовал, какой древней мукой веет от его старой Родины. Но только такой, думалось Мартыну, она и может быть понятна и мила. А пышные одежды не для нее, в них она кажется чужой…

— Чем вот прекрасны путешествия? — увлеченно продолжала Тина. — Они как бы дают человеку пережить несколько жизней: он умирает для одной жизни и рождается для другой — прощается с близкими, плачет, жалеет и вместе с тем трепещет ожиданием, страхом, надеждой.

Мартын засмеялся добродушно, просто — так, что было совсем необидно: