Поля Крови

Кодик переглянулся с Наглым. Тот пожал плечами, словно отвечая на безмолвный вопрос. Кодик тут же отвёл взгляд и сказал мне:

— Господин, мы сделаем перевязки для младенцев. Мелких детей на спину, ну а остальные своими ногами.

Ловкач напомнил:

— И еды, еды набрать на всех.

Поварёнок, который обычно и варил кашу, кивнул и несмело добавил:

— Скотину бы отпустить.

Теперь уже сморщился я. Ничуть не хуже Глебола. Столько времени терять. Не мог сразу, когда мы только начали обходить дворы, подать эту мысль?

Поварёнок отшатнулся, я успокаивающе поднял руку, убирая с лица гримасу:

— Давай займись. Всё равно уже солнце садится. Не идти же нам в ночь? С рассветом и двинемся.

Сын старосты шагнул вперёд:

— Господин, мы поможем. Мы быстро.

Я лишь кивнул разрешая. Спохватился лишь об одном:

— Девки пусть останутся с младенцами.

Не скажу, что эта ночь, ночь с плачущими младенцами, была лучшей в моей жизни. Но и худшей она точно не была. Уж лучше просыпаться от воплей детей, чем от ледяных прикосновений теней и остановившегося сердца.

Даже мне утром пришлось примерить на себя перевязку. Несколько кусков полотна обхватывали плечи и поясницу, устроив на мне что-то вроде упряжи для седока за спиной.

А у Наглого, кроме такой же за спиной, перед грудью ещё один младенец висел. Я лично выбрал, кто будет тащить эту ношу. Он не только Наглый, но ещё и двужильный. Лишь немногим слабее Кодика. Второго младенца, девочку Заю, так и тащил её брат, сын старосты. Никому не отдал в руки.

Сам Кодик был навьючен едой. Судя по карте, да с таким отрядом, нам предстояло идти три дня. И кормить всю эту ораву. Это не мои пять солдат, переживших голодуху Кузни и радых краюхе хлеба вечером. Крупа, котелок, кусок солонины, краюхи хлеба, кувшин козьего молока и прочее.

Тощий, который бежал первым, замер, принялся крутить головой:

— Чтот птицы себя неправильно ведут.

Я встал рядом, огляделся. Дорога, по которой мы бежали, петляла между колок леса. Мы только-только начали спускаться в очередную такую низинку. Правда, узкий спуск впереди превращался скорее в широкую балку, с густо поросшими кустами и деревьями склонами. Я не видел ничего необычного. Впрочем, я и птиц не видел. Но не доверять Тощему у меня не было причин. Уж кто-кто, а он отлично читал следы.

Вот только что делать? Обходить эту балку? Рискнуть?

— Господин!

Я резко обернулся на крик Тощего. И сразу увидел причину вопля. Из-за деревьев позади нас вылезло четверо. С луками в руках.

Ну, четверо это ни о чём. Я их сейчас...

Заставив меня подавиться мыслями, среди деревьев замелькали тёмные фигуры. Пять, десять, пятнадцать...

***

Где-то далеко отсюда, на бегу, Визир хмыкнул:

— Сколько служу господину в Кузне, каждый раз поражаюсь, как ты ловко исполняешь все приказы. Дня не прошло, а ты уже отправил этого Лиала умирать.

Глебол на миг ожёг взглядом Визира и отвернулся. Ничего говорить он не собирался. Меньше знает Визир, здоровей он, Глебол, будет.

Визир глупец. А ведь пока был молодым, казался таким сообразительным. Где господин Суав и где они? Господин Суав на год вернулся в Кузню, а им здесь сейчас биться с реольцами.

Когда нужно было делать Кузню сильней, Глебол старался, не останавливаясь ни перед чем. Но сейчас его, Глебола, Кузня здесь, вот они птенцы и их люди бегут вокруг. И убить одного из птенцов, означает ослабить всю Кузню, весь отряд, который ему доверили. Глебол не собирался выполнять глупый приказ господина.

Эта заваруха надолго. Либо Лиал сам погибнет в схватках, либо погибнет он, Глебол, либо господин забудет о том позоре на посвящении.

В конце концов, Глебол обязан жизнью этому птенцу. Не приведи он телохранителя принцессы, и Клинок кровавого заката поглотил бы их кровь. Быстро Визир забыл об этом. А вот у него, Глебола, память лучше.

***

Наглый завопил:

— Бежим!

Его в три шага настиг Кодик, пнул под колено, заставив споткнуться. Пацан с Зайкой только охнул, а Кодик уже подхватил Наглого под руку, не дав упасть и раздавить младенца. Тут же рявкнул ему в ухо:

— Жди приказа господина!

Ожёг меня взглядом:

— Господин?

Я стиснул зубы. Это ловушка. Никаких сомнений. Но балка слишком широка, чтобы перегородить её, а вот спуск, по которому мы сюда попали, настолько узок, что там хватит...

— Господин?!

Мальчишка с пронзительно голубыми глазами Предка Дисокола хрипло сказал:

— Это единственный путь. Слева придётся в холм карабкаться, а справа...

Я рявкнул:

— Вперёд! Так быстро, как только можете! — повторил для детей. — Бегом, бегом!

На бегу выхватил меч, сжал его, чувствуя, как потеют пальцы и колотится сердце, скомандовал:

— Плотней, плотней!

Быстро ли могут бежать дети? Когда я сам был мелким, мне казалось, что быстро. Но сейчас, видя, как неспешно ползут по сторонам склоны балки, осознал — медленно.

Будь прокляты эти склоны, поросшие корявыми деревьями. Там можно спрятать самого Безымянного. И если там есть лучники, то мне...

То мне нужно будет отбить все их стрелы.

Я невольно сглотнул. А что делать, если даров в моей крови хватает только на защиту себя?