Поляна, 2012 № 01 (1), август

Прольется теплый свет (Маленькая повесть о детстве)

Если умру я —

не закрывайте балкона.
Дети едят апельсины.
(Я это вижу с балкона.)
Жницы сжинают пшеницу.
(Я это слышу с балкона.)
Если умру я —
не закрывайте балкона.

Ф. Г. Лорка

Любовь начинается с потери. Мысль не новая, но верная.

Эта маленькая повесть — о любви. К людям из самого лучшего на свете города — города детства и к стране, которой больше нет.

Алма-Ата шестидесятых-семидесятых двадцатого века — живой город, как Тбилиси, Баку, Ташкент и многие другие города СССР — нашей необъятной Родины. В живом городе радостно душе, там тепло в любое время года, там деревья и дома умеют петь.

Алма-Ата в переводе на русский — «Отец яблок». Не мать, а именно отец. Возможно потому, что у казахов отец — главный.

Яблок действительно много. И в горных садах вокруг, и на городских улицах, и на разноязыких южных базарах. Детская память или фантазия рисует мне такую картину.

В воздухе стойкий, свежий аромат яблок, цветов, раннего утра (может быть, просто детства). Я бегу куда-то вдоль большущего арыка, называемого Головным.

Вода журчит как детская песенка, а по ней то тут, то там плывут, ныряя и выныривая, красные яблоки.

Когда я была маленькая, в бакалее продавали сок в трехлитровых банках: яблочный, томатный, персиковый, абрикосовый, даже березовый.

Продавщица переливала его в конусообразные емкости с краником внизу. Откроет краник — и в стакан бежит тоненько чудесный нектар. Попьешь сок, отдашь стакан, а она вымоет его над фонтанчиком с ручкой, быстро-быстро, даже забрызгает водой.

Бабушка каждый день давала десять копеек, и я шла через весь микрорайон попить соку. Но меня привлекало все действо.

Летом из другого города к нам приезжала моя тетя с двумя сыновьями. Это были лучшие дни. Со старшим братом можно было спорить, а с младшим — играть, как с живой куклой.

Однажды я катала Игорька в коляске по квартире. Мебель дрожала, тетя Жанна ругалась прямо из ванной, где она стирала.

Вдруг все задрожало гораздо сильнее. Еще к тому же и зашаталось. Тетя закричала: «Что же это такое? Перестань сейчас же!» Я перестала, но все по-прежнему шаталось.

Тогда с криком «Землетрясение!», она схватила меня и Игорька и побежала вниз по лестнице.

Наш дом устоял.

И теперь он стоит перед моими глазами — живой, красочный, дом, в котором навсегда поселились друзья моего детства.

Ира

До революции Алма-Ата назывался Верным. Это была крепость на окраине Российской империи. Казаки со всей России служили там по двадцать пять лет, а потом оставались навсегда.

Моя подружка Ира была потомком известных в Верном казацких фамилий — Солодовых и Ефимовых. Как и ее мама Вика и баба Оня, Ира несла на себе печать казацкой породы: статность, крепость тела, красоту зеленоглазого лика, обрамленного светлыми, пышными волосами.

Иришин папа, дядя Виктор, был инженер, но от предков сохранил страсть к земле и работе на ней. В коллективном саду на шести сотках он выращивал все, что могло расти в жарком алма-атинском климате: от капусты до винограда.

Из винограда он делал вино, которое бродило в больших десятилитровых бутылях за шкафом. Из горлышка бутыли выходила тонкая резиновая трубочка, которую надо было пососать, прежде чем вино польется в стакан.

Вино было замечательное. Мы с Ирой его иногда пили. И нас почему-то не ругали.

Андрей

Когда на голову падает тяжелый железный предмет, нет времени подумать, зачем и за что? Просто очень больно.

Было душно, даже дворовая зелень пожелтела, сделавшись сухой и пыльной. Родители целыми днями работали, а дети развлекались, как могли.

Андрей где-то раздобыл маленький шелковый парашют, привязал к нему тяжелый амбарный замок и выбросил из окна лестничного пролета четвертого этажа.

Парашют с замком опустился мне прямо на голову. Я упала. Потом помню только испуганное лицо Андрея над собой, и как он вытирает мне этим парашютом кровь с лица и головы. И что-то говорит очень ласково и быстро. То ли от шока, то ли от неожиданности, я даже не плакала.

Через десять лет Андрей женился на женщине намного старше себя. Все время спешил с работы к ней, очень часто с цветами. Вскоре родилась малютка, денег стало мало, и Андрей пошел работать в такси.

Однажды ночью бандиты, которых он подвозил, ограбили его и убили, ударив по голове тяжелым кованым кастетом.

Мне почему-то кажется, что если бы тот удар замком по моей голове был чуть-чуть сильнее, Андрей остался бы жив.

Наташа

Балконы — важная часть алма-атинских квартир, особенно летом. Увитые виноградом, обнесенные ящиками с пестрыми цветами, почти никогда не застекленные, они были этакими уютными комнатками. Днем там играли мы, дети, а ночью в прохладе отдыхали старшие. А под осень балконы благоухали не только от цветов. Они были заставлены тазами с яблоками нового урожая, в основном — Апортом, распространяющим аромат нежных духов.