Поляна, 2013 № 02 (4), май

Я вышел из особняка и еще долго шел, шел, не помня себя, не замечая ничего вокруг. Только ощущал, как во мне все содрогается и трепещет, словно бесконечно продолжавшееся высшее любовное упоение. Вошел под гигантские затейливо украшенные лепниной арки старинной станции метро. Странно, что меня, по виду обколовшегося или укурившегося, не задержал какой-нибудь милицейский патруль по подозрению в наркомании или что-нибудь в этом роде. Впрочем, ничего странного. Это же был мой первый звездный день.

Домой ехать совершенно не хотелось. Я успевал на последнюю электричку.

Было уже Бог знает как поздно, когда я приехал к Канцелярову. Он жил у черта на рогах, в когда-то глухой подмосковной деревеньке, теперь островке прямо посреди муравейников-новостроек, в плохоньком, хотя и обширном деревенском домишке, без телефона, на четыре входа. Я обрадовался, увидев в окнах свет.

Несмотря на поздний час, у Канцелярова не спали. Я поднялся на крыльцо и стукнул в дверь. Открыла заторможенная соседка Адель, не разговорчивая до того, что казалась немой. Аделаида работала дежурной на станции метро. У нее там, поговаривали, имелась своя крохотная коптерка, где она принимала гостей-мужчин. Она и сейчас была в своей форменной одежде — красной кепочке с рельсами и шпалами на кокарде, в белом кителе. У нее была чрезвычайно вытянутая талия, эллиптические бедра, короткие ноги, лодыжки, как бутылочные горлышки, и сумасшедший гипнотический запах.

Еще через секунду выбежал сам Канцеляров в своем тесном кургузом костюме, белой сорочке с нелепо торчащими углами воротника и радужном галстуке, огромном, как гладильная доска.

— Наконец-то! — воскликнул Канцеляров, радостно приподнимаясь на носках, но не решаясь меня обнять. — Я думал, ты забыл и уже не приедешь.

Ах ты, Господи, а ведь я действительно запамятовал, что у него сегодня день рождения. Да и не знал никогда. Впрочем, конечно, не подал виду, что не знал и удивлен. Похлопал себя по карманам, выудил единственно ценное, что у меня было — элегантную серебряную зажигалку, купленную когда-то под настроение. Лаконично протянул Канцелярову.

— Подарок. Канцеляров просиял еще больше, пролепетав:

— Так ведь я не курю… Господи, я забыл, что он еще и не курит.

— Ну так будешь давать прикуривать красивым девушкам, — сказал я, подмигивая Адели. Глядя на нее, мне навязчиво лез на ум до идиотизма наивный и эмоциональный, хотя и трогательный рассказ Канцелярова. Умственно отсталая, но жадная до секса, соседка сделала его мужчиной. Он же, побывав между ее потрясающе огненными чреслами и в потрясении чувств, убежал прямо среди ночи из дома, долго бродил в близлежащей лесополосе, то и дело останавливался, расстегивал штаны, доставал член, снова и снова с восторгом рассматривал его в лунном свете, находя все признаки того, что отныне обладает членом настоящего мужчины… А произошло это, между прочим, совсем недавно, в начале лета. То есть моему восторженному другу-девственнику в этот момент было не двенадцать, не шестнадцать и даже не восемнадцать, а полных двадцать восемь лет.

— Спасибо, спасибо, друг, — бормотал счастливый Канцеляров, щелкая зажигалкой, чуть не со слезами на глазах, и, обернувшись к гостям, гордо сказал: — Он меня ужасно любит! — В приливе чувств даже поцеловал зажигалку, поместил ее во внутренний карман пиджака — поближе к сердцу, бережно прикрыл ладонью.

У меня же в глазах все еще был туман. Я разглядел каких-то его пожилых родственников, обношенных и говорливых, сидевших за столом и при моем появлении начавших, скрипя стульями, подниматься.

Я наконец обнял Канцелярова, он обнял меня. Даже лобызнул в щеку, как собака, успев обнюхать. А лобызнув, воскликнул:

— Изумительно! Вы только понюхайте, как должен пахнуть настоящий мужчина! Какая у него бесподобная пена для бритья.

— Дурак, — брякнула Адель в красном платье, — духи это. Женские.

— Да, да! — тут же подхватил Канцеляров. — От него всегда пахнет женскими духами. Ты, часом, не влюблен?.. Конечно, он влюблен! Он, между прочим, пользуется у женщин огромнейшим успехом. Я вот умею только дружить с женщинами, а он с ними…

Потом я был усажен на почетное место.

Забавно, что и тут на столе стояли грибы. Только не лисички. Огромная сковорода с аппетитной бурой жарехой. Сколько гектаров пригородного леса нужно было прочесать престарелым Канцеляровским родственникам, чтобы собрать такую уйму грибов! Странно также, что до моего прихода жареху еще не съели. Объяснилось это просто — оказывается, Канцеляров ревностно охранял грибное жаркое именно до моего прихода, так как не оставлял надежды на мое появление.

Кроме сковороды с жарехой, на столе стояли тарелки со слегка разворошенными незамысловатыми закусками — килькой, вареной колбасой, дешевым сыром и так далее. И едва початая бутылка водки.

Канцеляров обежал вокруг стола, каждому похваставшись дареной зажигалкой. Потом торжественно подлил в рюмки водки.

— Я хочу выпить за здоровье моего друга…

— Что ты болтаешь, — прервал его я, — у кого сегодня день рождения? Я предлагаю выпить за здоровье нашего именинника!