Поляна, 2013 № 02 (4), май

— Алло!.. Мною достигнута договоренность о вашей неприкосновенности в случае добровольной сдачи в плен! Повторяю: вас не тронут! Согласно международной конвенции, в случае содействия уполномоченного лица…

Голос этот Сашке знаком. Не раз он слышал его по радио, и по телевизору видел известного правозащитника-миротворца, худощавого старичка в очках.

— О чем он? — спросил Сашку другой солдат.

— Говорит, надо сдаваться, тогда духи не тронут.

— Чихать они хотели на их конвенции!

— Алло… алло! Солдаты, повторяю, этот жест доброй воли, мы должны пойти навстречу друг другу!.. Это будет началом примирения двух народов!.. Алло! Вы меня слышите?

Возбужденную речь миротворца в эфире прервал голос с восточным акцентом:

— Ми трогать нэ станэм. Кто сдасца — отпустэм домой…

— Слышите? Алло!.. Повторяю: договоренность достигнута!.. Здесь собрались представители международных организаций. Я отвечаю своей репутацией… Постарайтесь не подвести меня, ребята. За вами следит весь мир! В ваших руках судьбы народов!.. Алло! Вы меня слышите?!..

— Нэ тронэм… Надоело джихад делать, хотим бизнес делать, — опять вклинился боевик. — Выходи, нэ бойся…

— Алло!.. — вновь послышался голос миротворца. — Солдаты, ваша сдача в плен не будет расценена как трусость. Это переломный момент! Подумайте! Алло! Вы меня слышите? Повторяю: стопроцентная договоренность достигнута! Алло!.. Опять ударили пулеметы. Казалось, что стреляли со всех сторон. Пули ложились все ближе.

— Мы сдаемся! — крикнул Сашка. — Так хоть шанс есть у нас, ребята, а по-другому — никакого шанса нет, перебьют нас как цыплят…

Духи перестали стрелять. Сашка первый поднялся, бросил на землю автомат. Из придорожных зарослей показались абреки. Подошли, подняли оружие, руки связали солдатам за спиной их же ремнями, подтолкнули в спину прикладами:

— Полэзайтэ в кузов…

— А домой когда? — спросил Сашка.

— Сейчас и поедэм… Скоро дома будэшь…

Пленных солдат привезли в горный аул, бросили связанных в придорожную пыль. Боевики лениво пинали их ногами, скалили зубы, смеялись…

Теперь, лежа в пыли, голова к голове, солдаты гадали о своей судьбе:

— Похоже, надули нас, ребята, — сказал веснушчатый рыжий парень, — зря погибаем.

— Погоди, может, сейчас приедут за нами. Может, так условились, — сказал Сашка.

— Если бы условились, нас прямо там бы и отпустили. Чего в горы-то тащить? — возразил рыжий.

Недолго спорили абреки, двоих солдат подняли с земли, приказали снять одежду, потащили в придорожную хибару.

— Радуйтэсь, будетэ цэлы, — ухмыляясь, говорили им.

— Да что ж это, ребята? — забормотал рыжий. — Это ж почище смерти будет…

А голых солдат затолкали в хибару. Следом ввались десять абреков. Пятеро других остались охранять пленных. Хохот послышался из хибары…

— Уж лучше смерть, чем такое… — застонал рыжий.

Если и есть граница позору, то для каждого она своя… Как и обещали, отпустили абреки тех двоих солдат домой и живыми добрались они до своих, но и недели не прошло, как нашли их повешенными… Не сумели они жить с такой памятью…

Раненых не перевязали, от потери крови они были еле живы. Им первым и перерезали горло…

Бритоголовый абрек, поднял с земли рыжего, отвел в сторону, приказал опуститься на колени.

— Не надо, люди добрые, я жить хочу, — забормотал солдат. — Ну, пожалуйста, люди добрые…

— Мы добрыэ… добряши мы… Поднэми голову… — занося нож, приказал абрек.

Солдат втянул голову в плечи, изо всех сил прижал подбородок к груди. Не справиться с ним одному малорослому абреку; бьет ножом сверху, порезал ухо и шею, до горла добраться не может. Подскочили другие двое, автоматными прикладами оглушили парня, добрались до горла, и пролилась алая кровь на траву…

Когда подняли четвертого, оттолкнул он абрека плечом, побежал вниз с пригорка к лесу. Загикали, заулюлюкали, засвистели абреки, не стали стрелять. Да быстро ли побежишь со связанными руками? Догнали солдата, и где упал он, там и настигла его смерть.

Все видел Сашка, понял: пришла погибель. Только бы вытерпеть, чтоб не была она позорной и мучительной. Когда наклонился к нему абрек и вдавил толстые пальцы в голову, и приставил к горлу холодную сталь, Сашка зажмурился крепко и попросил кого-то на небе, чтобы страдания его быстрее закончились. А о правозащитнике-миротворце он даже и не вспомнил…

Доктор Краузе

Во время обхода одной из улочек небольшого надтеречного городка подорвались на мине двое чеченских милиционеров. Хлопок, и одного разделило пополам, другому оторвало обе ноги. Остановить кровь не удалось. Вскоре все было кончено.

Когда погрузили и увезли тела, оказалось, что осколком легко ранило лейтенанта Селиванова. Лейтенант сидел на траве возле машины, ремешком перетянув ногу. Осколок торчал чуть пониже икры, как большая корявая заноза.

— Давай вытащим, — предложил кто-то. — Раз, и нету.

— Нет, погодь, так нельзя, тут наркоз нужен, — разглядывая пропитанную кровью штанину, отказался Селиванов. — Мало ли что, может, он загнутый, дернешь — полноги с мясом…

— А ты выпей, чтоб не больно было…

— Да я уже…