Поляна, 2013 № 03 (5), август

«Забудь про лодку. Ее из ила не вытянешь, старая, трухлявая, только борта изорвешь. О себе подумай: пятый день босиком в тундре. Да будь ты хоть Геракл, когда-то же кончится здоровье!»

Гарт разозлился:

— А я сюда не на прогулку приехал, а путик наладить. Пусть лодке кранты, но в ней лопата и топор. Мой рабочий инструмент. Переверну — достану. И так уже пять дней потерял.

«Еще больше потеряешь! Сейчас же — греться и пить горячее!»

— Во-во! Покомандуй еще! А то я не сам себе хозяин?

Сашка нырнул еще раз: пока есть запал в душе и жар в теле, надо действовать. Нос лодки лежал на скале. Удалось просунуть руки под край борта. Присел, напружинил ноги… «А ну, штангист, рывок!» Но — увы! Лодка лишь чуть шевельнулась.

Все же из чистого упрямства (сколько раз он эту лодку на берегу ворочал как хотел вверх-вниз, слева направо, и за «морду», и по-всякому!) нырнул еще два раза, пытался перевернуть лодку, подхватив ее посредине, пробовал взяться и ближе к корме, но едва не застрял в жидкой грязи, вынырнул уже без воздуха в легких и с трудом отдышался.

«Хватит! Подумай о детях!» У костра Сашка долго стучал зубами и подпрыгивал, придерживая рукой причинное место и удивляясь устройству человеческого организма.

От ледяной воды кожа становится красной и минут на пять-десять такой жар разливается по телу, — хоть спички зажигай! Но важное для каждого мужчины место сжимается в комок и начинает так болеть, что глаза на лоб вылезают. А ведь тоже часть тела твоего. Что же оно-то не прогревается? Но это к слову. А в тот момент Сашка был чрезвычайно доволен. Вновь и вновь поглядывал на расстеленные на камнях спальник и одежду, и не верил своему счастью. В аптечке, в которую он сто лет не заглядывал, были рыболовные крючки и моток лески, катушка ниток с большой «цыганской» иглой, всякого рода пуговицы, ржавые ножнички, гильза от карабина, патрончик от мелкашки, древняя медная монета и кусок грязной ваты. Не хватало только дохлой крысы и одноглазого котенка из книги Марка Твена о Томе Сойере.

В самом низу все же обнаружилось полпачки (пять таблеток) аспирина и столько же от поноса. Репутация тех и других была подмочена пребыванием в морской воде. Таблеток от кашля, конечно же, не было. Уезжал ведь на три дня. И кашлять не собирался. Ладно… Гарт разложил содержимое аптечки на камни сушиться.

Лепешки и вяленое мясо в целлофановом пакете были целы, дно рюкзака волнующе оттягивали две банки сгущенки, в одном кармашке прощупывалась плитка шоколада, в другом — фальшфейер. Но особенно грела душу походная двухсотграммовая фляжка с питьевым спиртом. Лишь спички совершенно размокли, но огонь ведь был. «Эх! Как же крепко я буду спать этой ночью!» Но сначала — праздновать! Гарт вытащил из «холодильника» все три птичьих грудки, нарезал их мелкими кубиками, добавил нашинкованную полосками морскую капусту, сложил в кастрюлю и поставил на огонь. Пока рагу «ассорти а ля Ботфорт» тушилось на медленном огне, Сашка добавил в соседний костер крепких лиственничных дров. Они дают сильный жар — даже бутылка плавится. В стальную крышку от аптечки он мелко наломал тонкой алюминиевой проволоки и поставил на самый жар. Расплавленный алюминий залил в загодя сделанные в глине «наконечниковые» пустоты. Причем во все три конусные пустоты, в самое острие будущего наконечника, вставил обрубки гвоздей. Получилось пять наконечников. Два простых и три «бронебойных», с гвоздями. Какие будут лучше — покажет время. И еще он сделал себе из бутылки стакан, для чего обмотал бутылку несколькими витками ниток от распотрошенной веревочки, облил этот кружок соляркой и поджег. Прокручивая бутылку в руке, подождал, пока веревочка почти сгорит и резко окунул бутылку в море. Горлышко треснуло и отвалилось. Чтобы не порезаться, заовалил края стакана куском базальта и протер его песком.

Вечером разложил на ящике у костра сушеное мясо и лепешку, кусочек шоколада и сгущенку, водрузил в центр стола фляжку со спиртом и украсил это изобилие букетом из красного лишайника, белого ягеля и зеленых листочков щавеля.

— Твое здоровье, доченька!

15. Заболел

Первые ложки рагу «ассорти а ля сапог» показались очень вкусными, а потом аппетит сразу пропал. И резко сменился отвращением к еде. И сразу какая-то немыслимая тоска навалилась.

Гарт накинул куртку, взял в руки факел и спустился к морю. Великолепное, помидорного цвета, солнышко катилось по горизонту на высоте одной ладони от синей черты и никак не могло на эту черту опуститься. Потому что еще четыре дня. Потому что 14 августа заканчивается на этой широте полярный день. 14-го солнышко впервые чиркнет краешком по горизонту, словно пробуя его на прочность, а уже 17-го уйдет на весь диск. На две недели разольются по тундре немыслимой языческой красоты рассветы-закаты. Затем наступит нормальное чередование дня и ночи, а 29 октября солнышко впервые не покажется над горизонтом, чтобы воскреснуть седьмого февраля.