Поляна, 2014 № 03 (9), август

Эти светло-медовые дни
Я снизала в янтарные чётки.
Абрис твой в застеколье возник,
Но неясный, неявный, нечёткий…

Что за сполох родных миражей

На изломе, излёте дороги?..
К ним бежать по стерне, по меже,
Задыхаясь в горячке тревоги.

Словно червь шелковичный, тянуть

Драгоценную ниточку смысла,
Обрывать календарь — и в суму
Схоронить дорогие мне числа,

И на сердце сберечь, помянуть

И беду, и любовь, и утрату.
И прощенья просить, в дальний путь
Уходя. И платить свою плату,

Чтобы жизни угли вороша,

Достигая земного предела,
От вины не болела душа,
Отрываясь от бренного тела.

«Июньских сумерек прозрачных акварель…»

Июньских сумерек прозрачных акварель
и белое дыханье светлой ночи…
Чем дольше ждёшь, тем пролетит скорей
меж вечером и утром краткий прочерк.

Но сон нейдёт, и мыслей разнобой.

Измяты простыни и горбятся, как дюны.
И мне никак не совладать с собой
в тревожно-зыбком полусвете лунном.

В бессонницы тугие невода

войдёт вся жизнь в бульдожьей хватке века,
и слом веков — и чёрная вода,
заполнившая времени прореху.

Опять безвременье, и морок, и тоска

вседневной лжи, бездарные владыки.
Иллюзий пепел, дикости оскал.
И безъязыкость.

«Как залп шампанского, сирень…»

Как залп шампанского, сирень,
шипя и пенясь, за заборы
перелилась. Весенний день
в души распахнутые створы

нахлынул гомоном берёз

и щебетом, и стрекотаньем,
жужжаньем сытым вёртких ос,
слепящим синевы сияньем.

Средь наших сумрачных равнин,

где дождь и хмарь, и снег полгода,
как царский дар, втройне цени
хмельное пиршество природы.

И жизнью попирая смерть,

весна в купели нас омоет,
чтоб вновь любить и молодеть
с весёлой майскою землёю.

Любовь

Вновь уста с устами слиты,
и любовное питьё
поцелуями испито.
Нега. Нежность. Забытьё.

Это головокруженье,

всполох счастья, жар и хлад,
безнадёжность и сомненья,
ожиданье — рай и ад.

Полнится души криница.

Только верить. Только ждать.
И в любимом раствориться —
без остатка всё отдать.

Медуница

Сладко пахнет медуница.
Одурманены уста.
Лета пряные страницы
Ветерок перелистал.

В золотистую поляну,

Словно в омут, упаду,
Где отравою медвяной
Перехватывает дух.

Под жужжанье пчёл неспешных,

Под мохнатый гул шмелей,
Треск кузнечиков прилежных
Зной всё гуще, тяжелей.

Дня ленивое теченье

Длит июльская волшба.
И до головокруженья —
Губ горячих ворожба.

Брага неги богоданной

В каждой клетке разлита.
И загадка мирозданья
Так понятна и проста.

И дрожит, искрит, дробится

Сквозь ресницы солнца луч.
То ли снится, то ли длится
Одурь… Запах… Поцелуй…

Сон о Венеции