Поляна чистых душ

– Через часок можно идти, – произнес Саша.

Лешка ответить не успел. Внезапно вскликнула Катя и уронила чайник прямо в костер. Над ним взметнулось облако пара, умирающий огонь зашипел. Его редкие, слабые лепестки уже не разгоняли плотный сумрак. Туман приблизился к крохотному лагерю и встал вокруг стеной.

Катя метнулась к Саше, прижалась к нему и пролепетала едва слышно:

– Опять…

– Что – опять? – весело поинтересовался Лешка.

Катя крепко зажмурилась и ткнула пальцем куда-то за его спину. Саша пробормотал:

– Ничего себе!

Лешка обернулся и изумленно выругался. Тамара оцепенела от ужаса: из кустарников на них смотрел, припав к земле…

Боже, Тамара даже в триллерах такого монстра не видела! Огромная лохматая голова, хищно ощеренная пасть, острейшие зубы выглядят страшным частоколом…

Чудище странно подрагивало, светящиеся во мраке глаза пристально следили за неприятными гостями, казалось – оно в любую секунду готово на них броситься. И самое страшное – оно молчало!

Ни звука, ни шороха, ни дуновения ветра.

Как сон.

Нет, кошмар!

Четверо туристов замерли на своих местах как загипнотизированные. Слышно было лишь шипение потухающего костра, да на болотах внезапно торжествующе завыл-закричал какой-то зверь, похоже, волк.

Катя, не открывая глаз, вдруг лихорадочно, взахлеб зашептала:

– Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, да будет воля твоя яко на небеси и на земли…

Тамара вздрогнула: монстра от Катиной нехитрой молитвы как-то странно перекосило, и в следующую секунду он просто исчез. Беззвучно, как и появился.

Тамара громко икнула и неумело перекрестилась.

«Придется вызубрить хотя бы «Отче наш», – Тамара испуганно таращилась в сторону кустов, но ничего, кроме тумана, не видела. – И в церковь, что ли, сходить? Воскресенскую, она самая красивая. Хотя мне этот… батюшка? – наверняка не поверит. Я и сама себе не верю, если уж честно».

Для Тамары громом с ясного неба прозвучал совершенно спокойный Лешкин голос:

– Интересно, как он это провернул, а?

– Кто? – Саша смущенно хмыкнул.

– Пока не знаю. – Лешка ногой принялся убирать из кострища мокрые дрова. – Считаю, кому-то очень не хочется, чтобы мы шли в болота.

– Лешему, вот кому, – с ненавистью буркнула Тамара. – Охранничек, чтоб его!

Катя открыла глаза и виновато пролепетала:

– Я тоже не хочу.

– Что? – Лешка наступил на сухую ветку и с хрустом переломил ее.

– Идти туда.

– И прекрасно. Подождешь нас в лагере.

– Ни за что. – Катя побледнела от страха. – Ни за что не останусь тут одна!

– Почему одна? – удивился Лешка. – С Тамарой.

Тамара окончательно пришла в себя. Затравленно осмотрелась, но ничего подозрительного не заметила. И прорычала, почему-то повторяя Катины слова:

– Ни за что!

Она с трудом поднялась, доковыляла до потухшего костра и упала в траву. Посмотрела на Сазонова и с вызовом воскликнула:

– Там моя сестра! Моя, понял? И я пойду ее искать, хоть ты лопни от злости!

Смертельно уставшего Крыса не разбудил неизвестный хищник. Зато на Тамарин вопль он мгновенно поднял голову.

Лешка уложил в будущий костер еще несколько сломанных веток и небрежно бросил в сторону:

– Послушна и кротка…

Саша фыркнул. Крыс звонко чихнул. Лешка потрепал его по голове и закончил свою мысль:

– …как пиранья.

– А хоть как крокодил, – парировала покрасневшая от гнева Тамара: бессовестный Сазонов, похоже, не скоро забудет ее неосторожные слова. – Я все равно пойду!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Чай показался Тамаре горьковатым, и она добавила ложку сахара. Катя – она заметила – тоже морщилась. Зато Лешка с Сашей пили чай как ни в чем не бывало.

«Мужики, – раздраженно сдвинула брови Тамара. – Сметут все, что угодно. Только поставь на стол».

Она поймала на себе насмешливый Лешкин взгляд, и ей стало не по себе.

Тамара одним глотком допила чай и гневно подумала: «Надеюсь, Лешка не рассчитывает, что я побегу с ним под венец. Это… нечестно! Его вообще тут… нет! Он в Германии! И когда я… обещала… Нет, случайно произнесла те дурацкие слова, я его никак не имела в виду. Даже… наоборот! Я на нем уже поставила крест. Как на… будущем муже. И потом…»

Веки вдруг стали тяжелыми. Тамара то и дело роняла голову на грудь. Упрямо поднимала ее и таращилась на разгоревшийся костер.

«Ничего удивительного, – вяло размышляла она, с трудом держа глаза открытыми. – Такое пережить, как я… Ночь не спала, может, часик у костра подремать? До рассвета?»

Тамаре показалось, что крепкие руки – снова Лешкой пахнуло, его любимым лосьоном – подняли ее и куда-то понесли.

Свой отвратительный тулуп Сазонов, по счастью, сбросил, и Тамара поелозила щекой по широкому Лешкиному плечу, устраиваясь поудобнее. Сунула нос куда-то ему под мышку и удовлетворенно заурчала: наконец почувствовала себя защищенной. Мрачный ельник, страшные болота, мерзкий зубастый зверь в тумане как-то поблекли, отодвинулись, стали бутафорскими, неопасными.

Тамара сонно нашарила колючую Лешкину щеку, провела по ней рукой и смешливо подумала: «Какой странный сон. Интересно, я еще в Крыму, у мамочки, или уже дома, в Череповце? Впрочем, неважно…»