Поляна №3 (9), август 2014

Вчера я шел через сквер, и на узкой дорожке встретился с человеком лет пятидесяти, маленьким, седым, с лукавыми глазками, одетым просто, но чисто, в светлые брюки и хлопчатую рубашку. Человек этот завидел меня еще издали и остановился. Лишь только я приблизился так, что мог его слышать, как он заговорил болезненным голосом:

– Эх, с утра без бутылки и жить не хочется. А денег нет! Нету! – и руками развел – артист.

Я прошел мимо, бросив на ходу:

– Бывает.

Сегодня я опять встретил его. На том же самом месте. Словно, он прирос и простоял там сутки. И точно! Завидев меня, он хлопнул ладонями по ногам и произнес:

– Не идут ноги… Хоть ты что – не идут.

Проходя мимо него, я нащупал в кармане монету и сунул ему в ладонь.

Он был крайне изумлен. Поглядев на монету, перевел взгляд на меня и сказал озадаченно:

– Спасибо… А ведь я не просил…

– С утра ведь без бутылки и жить не хочется, – напомнил я. – А так, глядишь, понемногу и наберется.

Взгляд его потеплел.

– Это правда… Ну, дай бог тебе здоровья…

Больше я не встречал его.

Я знаю – это проверка. Никакого человека на самом деле не было. Это Бог или кто-то из его ангелов. Они испытывали меня.

Издание полного собрания сочинений Льва Толстого финансирует меценат из Японии. Он, японец, любит Льва Толстого и на каждый том высылает в Россию по пять тысяч долларов. Вышло пять книг. Но недавно он умер… Что теперь будет с серией?..

Сегодня утром я шел по улице, а впереди, вертя туго обтянутым джинсовым филеем, цокая, будто подковами, высоченными каблуками, двигалось нечто лошадоподобное, сильное и пахучее. Я следил за ритмичным покачиванием упругого крупа, за длинной, спадающей по спине гривой и вдруг отчетливо увидел дрогнувший кобылий хвост и посыпавшийся на асфальт теплый навоз. В ужасе я замер посреди тротуара, и нетерпеливые прохожие локтями пихали меня в спину.

Где же гении? Где они? Ведь должны быть… Ведь не могло же случиться, чтоб на такую прорву народа, на все человечество, на всю Вселенную не уродилось ни одного сколько-нибудь приличного гения… Когда вопреки всем законам природы, вопреки логике и здравому смыслу, вопреки пошлости и бездарности мира, на свет вдруг появляется истинный гений, тотчас полчища ничтожных мерзавцев, нутром почуяв его, набрасываются со всех сторон, впиваются в глотку и душат своими корявыми лапами…

В одной окололитературной радиопередаче некий редактор умолял помогать именно неодаренным писателям, им-то, мол, как раз тяжелее всего, а талантам помогать ни к чему, они и так, дескать, пробьются силой своего дарования… Все перепуталось… Для чего же нужны неодаренные?.. Чем им помочь? Отнять перо и дать яду…

Существует всемирный заговор! Заговор против гениев!.. Чудище стоглаво и стозево. Чем бездарнее заговорщик, тем более он свиреп, тем большей он наделяется властью и силой. И вот мир содрогается под пятою ничтожеств, оттого троны и дворцы зиждутся на погостах, а гении, едва родившись, задыхаются в колыбелях…

В каждом бетонном термитнике, за каждым окном прячется бездарность. В огромном городе тысячи термитников и миллионы бездарностей… Противно, противно…

Они следят за мной. Да, они уже почуяли меня своим звериным чутьем, уже нашли и следят. Да, да, да!.. И тот нищий в сквере. О! Для нищего он слишком чисто одет. И этот взгляд, брошенный в мою сторону, этот пронизывающий взгляд, испепеляющий и мертвый одновременно. Нет, он не скользнул мельком, он следил! Пристально, с ненавистью, с хладнокровием палача…

Они все следят за мной, все до одного, но стоит мне поднять глаза, как они делают вид, что я им безразличен. Но я знаю, за моей спиной другие не отводят глаз ни на секунду. Они все время кружат вокруг, словно стая акул. Они выжидают, чтобы однажды кинуться и разорвать меня в клочья…

Надо не подавать виду. Надо тщательно маскироваться… Чтобы никто не догадался, что я – гений…