Поляна №3 (9), август 2014

Утро выдалось замечательное. Ласковое солнышко улыбалось сквозь кроны сосен. Дышалось легко, но не уходило ощущение близости большой воды. Капитан подтвердил ее догадку, сказав, что они находятся на морском побережье. Встретив Катин удивленный взгляд, он улыбнулся, и они пошли на завтрак. Территория части больше походила на парк хорошего санатория, до такой степени вокруг было чисто и празднично. Узкие плиточные дорожки разбегались в разные стороны по зеленой, как будто только что политой траве. Домики вокруг стояли как игрушечные, в основном небольшие, но чистые и светлые. Все располагало к отдыху.

Но дела есть дела. Сразу же после завтрака они прошли в другой домик, где Катю уже ждали предназначенные для отправки самописцы. Комнатушка, в которой предстояло принимать аппаратуру, оказалась маленькой и душной. Очень хотелось поскорее разделаться с делами и выйти на воздух, тем более, что место, куда благодаря командировке она попала, оказалось просто сказочным. Капитан представил Кате молодого лейтенанта, у которого предстояло принимать груз.

Признаться честно, редко доводилось ей видеть таких по-настоящему красивых людей. Высокий, статный, голубоглазый, с русой, слегка волнистой густой шевелюрой, он казался героем скандинавских саг. По его глазам Катя поняла, что он отметил произведенное на нее впечатление. Понятно было и то, что он хорошо знал цену своей внешности и наверняка с удовольствием при каждом удобном случае пользовался этим беспроигрышным козырем.

Судя по его уверенности, он ни секунды не сомневался в быстром окончании процедуры передачи ящиков. К тому же ни он, ни капитан, как показалось Кате, не воспринимали ее всерьез, хотя внешне правила игры соблюдали. Да оно и понятно было. Выглядела Катя моложе своих лет и поэтому производила впечатление едва ли не недавней выпускницы школы. Ситуация поначалу ее забавляла, но потом чуть не вылилась в конфликт. Помятуя просьбу ребят со стенда, Катя попросила продемонстрировать ей перышки. Да и самой было интересно посмотреть, как они выглядят. Эффект от ее просьбы превзошел все ожидания. В первый момент они даже не очень поняли, о чем она просит. Потом стали авторитетно объяснять, что с перышками все в порядке. Еще вчера самописцы находились в работе, поэтому она может не сомневаться в их исправности и не стоит распаковывать сейчас груз, поскольку это займет много времени.

Конечно, ей и самой не хотелось долго возиться, да и не верить им оснований не было, но… Во-первых, ее попросили все проверить, а не выполнять подобные просьбы в их институте было не принято, а во-вторых, иронические нотки, которые изредка проскакивали в процессе объяснений (как выяснилось позже, по их мнению Катя в «железки» не вписывалась) ее все-таки задели. Возможно, именно поэтому ей не просто захотелось, а очень захотелось выполнить просьбу ребят со стенда, а заодно и посмотреть, что же она повезет в Москву.

Одним словом Катя отказалась подписывать бумаги, пока не увидит своими глазами перышки приборов, мотивируя отказ тем, что у нее приказ, не выполнить который она не имеет права.

Когда оба поняли, что их юная гостья не шутит, лейтенант слегка помрачнел, а капитан, устало улыбнувшись, предложил своему коллеге распаковать один из ящиков и показать занудной девице эти самые перышки. Лейтенант не ожидал такого поворота событий и даже расстроился.

– Владимир Иванович, – с обидой в голосе проговорил он, – мы же при вас вчера снимали их с линии. Вы же знаете, что с ними все в полном порядке.

– Ничем не могу помочь, – последовал ответ. – Выполняйте.

Вздохнув и бросив на Катю быстрый, но уже не столь дружелюбный взгляд, лейтенант начал распаковывать один из ящиков. По выражению его красивого лица нетрудно было понять, до какой степени ему не хочется заниматься всей этой ерундой, хотя держаться он старался достойно. Капитан с тоской наблюдал за происходящим, продолжая негромко убеждать Катю в том, что она напрасно сомневается, поскольку лейтенант знает свое дело и его слову можно верить. В какой-то момент она и в правду почувствовала себя капризной занудой, но отступать было уже поздно.