Поляне<br />(Роман-легенда)

На другой горе — за высоким дубовым частоколом на каменном валу — двор Горислава, князя древлянского. Наряден на том дворе терем княжий, с островерхими кровлями, с замысловатыми резными по дереву узорами, выкрашенными белым вперемежку с багряным. Перед теремом высится старый ясень, его чуть наклоненный ствол, дотянувшись выше кровли, раздваивается, и уже не один, а два ствола, расходясь друг от друга все далее, тянутся под самое небо, будто воткнули здесь в землю великую рогатку, а концы ее обросли многими ветвями да листьями, и каждый лист остер, как наконечник копья, только не жестко-железный, а нежно-зеленый и лишь кое-где золотисто-желтый.

Перед частоколом, у дубовых ворот своего двора, топча мягкими сапогами жесткий корст, ходит туда-сюда, как сторожевой пес на цепи, сам Горислав — крутолобый, с крепкими скулами и челюстями, заросшими черной бородкой. На широких прямых плечах — долгий, до пят, малиновый плащ с золотой каймой по низу, прихваченный золотой застежкой, украшенной многими каменьями, темно-червонными, как загустевшая кровь. Ходит и ходит, туда-сюда. Глядит вокруг себя угольными, как у грека, глазами. С высоты далеко видно.

И куда ни глянь — всюду леса, леса, леса, зелено-синие, до туманного окоема и далее за ним, отсюда невидимые. Необъятна земля древлянская. И не счесть самих древлян на той лесной земле. Давным-давно собрались все здешние и пришлые племена, говорящие единой речью, стали вместе жить и приносить жертвы Дажбогу, валить лес и добывать мед, ловить зверя и рыбу, вместе набегать на соседей-полян и вместе обороняться за Долгими Валами от полянских и любых прочих набегов. И все они, звавшиеся прежде различно, прозвали себя древлянами. Как прозвали себя, скажем, полянами тоже собравшиеся когда-то вместе полуденные соседние племена или дреговичами — полуночные ближайшие соседи. Есть вокруг и другие антские племена, помельче, которые до сей поры никак не решатся, к кому примкнуть, все надеются остаться сами по себе. А зря ведь! Разве удержится малое племя в здешних краях среди великих соседей? Ну не примкнут ни к древлянам, ни к полянам, — рано или поздно придется либо тем, либо другим дань платить.

А сейчас — как Дажбог решит: древляне полянам станут платить дань или же поляне древлянам. И чей стяг поднимется над чьим двором: Киев бело-синий с конской мордой над корстом на Уже или Гориславов с золотым Дажбогом на малиновом шелку над Горами на Днепре. Кто кого одолеет? Не миновать сечи великой!

Только надо ли непременно быть той сече? Горислав перестает ходить туда-сюда, подзывает бояр своих — Житовия, Млада и Стрелюка. Совещается.

Млад предлагает идти челнами по Ужу и Припяти навстречу челнам полянским, а вдоль берегов направить через леса поболее метких стрелков. И побить полян, не дав им даже из челнов высадиться. Кметов у древлян хватит, одолеют.

— И у полян кметов не так мало, — отвечает Стрелюк. — Лучше здесь на корсте дружину собрать, воев и ратников вдоль Долгих Валов посадить да новые валы поборзее насыпать, частоколов поболе наставить и отбиться с Дажбожьей подмогой. Корста на Уже никому не взять!

— И Полянских Гор не возьмешь, — вздыхает Житовий.

— Ой ли? — Черные княжьи глаза колют боярина, будто два копья. — Давно ли наши гуляли на Полянских Горах? А ты…

Житовий не смущается, не страшится колючих глаз своего князя, возражает:

— Наши гуляли там, когда Кия с дружиной не было. А что после сталось, то тебе ведомо.

— Ведомо, ведомо! — вскипает Горислав, гневается и опять начинает ходить туда-сюда, яко пес цепной, так стиснув свои крепкие челюсти, что черная бородка — торчком. Думает…

И кажется, придумал.

Нет, сеча в чистом поле никак не годится: поляне и росичи конными дружинами сильны. А в лесу на конях не развернешься. В лесу, за извилистыми линиями Долгих Валов, древляне — хозяева. И если станут их оттуда в поле выманивать — не поддаваться, оставаться в своей земле, где каждый камень и каждый пень — подмога.

Кий тоже должен разуметь, что в лесу да на Валах его кони далеко не ускачут. Потому и пошел челнами. Как в осеннее полюдье. А вверх против течения ходить нелегко. Стало быть, измотается Киева дружина, идучи вверх по Припяти да по Ужу. И древляне помогут ей еще пуще измотаться — меткими стрелами из-за прибрежных деревьев. Пускай займется этим Млад, возьмя для такого дела достаточно стрелков.

Стрелюку — здесь, на корсте, оставаться с немногим числом кметов — отобьются в случае чего.

Сам же Горислав совместно с Житовием поведет всех прочих к Ирпеню, перейдет его и привычным путем нагрянет на Полянские Горы — как раз, когда Кий со своими дружинами в лесах увязнет. Верно ведь напомнил Житовий: гуляли древляне на Горах Полянских, когда Кия с дружиной там не было. Стало быть, теперь — ни дня не терять!

На том и порешили. Принесли жертвы Дажбогу. Разослали гонцов по всей земле во все стороны — собирать кметов древлянских. Житовию поручено было снарядить особых мужей — выведать в три дня, что на Горах Полянских деется, кого там Кий за себя оставил, много ли сторожи и где стоит.