Полянский. Детектив-медиум

Молодой человек стал выше ростом, мышцы бугрились, растягивая тонкий свитер. Чуть склонив голову, он издал низкий звериный рык, будто лев в клетке зоопарка. На руках вытянулись и заострились кривые когти. Серые губы дёрнулись, показывая длинные заострившиеся нечеловеческие зубы. Монстр развернулся к Полянскому.

– Не лезь не в своё дело, экзорцист! Уйди с дороги! – проревел он и кинулся к медиуму.

Тимофею была нужна комфортная дистанция для удара. Не сдвинувшись с места, чуть повернувшись вокруг своей оси, он прицельно пробил прямой и боковой в голову монстра. Правая рука была усилена железом, но всё равно Полянский успел подумать:

«Видел бы меня сейчас Фёдор Степанович, охренел бы тренер!».

Противник был сбит с ног и дезориентирован, но ненадолго. Нельзя было терять время. Тимофей ударил снова, отшвырнув монстра в угол комнаты, но тот встал, мотая головой и рыча. Полянский выпрямился, выравнивая дыхание, и достал из кармана маленький стеклянный флакон. Отвернул плоскую пробку. Зверь насторожился, принюхавшись, а затем издал жуткий вой, заметался, пригибаясь и царапая стены когтями.

В этот момент грохнул выстрел, за ним второй: Кравченко, изрезанный стеклом, извернулся и выхватил пистолет. Монстр дёрнулся от пули, взвыл. Полянский вытряхнул из флакона капли зелья. Поверженный зверь застонал, и рухнул, тело обмякло, потеряло свою страшную силу. На полу истекал кровью несчастный парень, чья жизнь давно ему не принадлежала. Стало тихо.

– Ты как? – Тимофей повернулся к полицейскому, присел рядом.

– Эта сука мне рёбра переломала! Больно, ***! – зло морщась, сплюнул Кравченко. – Полянский! Твою мать! Что это было?!

– Тебе реально или иррационально пояснить?

– Да пошёл ты! Оно сдохло?

– Не уверен. Молодой Никонов-Радин много лет был одержим зверем, демонической сущностью, назови, как хочешь. Зелье лишает его сил только на время. Мы должны заковать его и доставить в больницу.

– На *** его в больницу? Пристрели его тут! Ты же видел, какую *** оно творит!

Дыхание капитана было неровным, поверхностным, Тимофей опасался, что сломанные кости могли повредить лёгкие. Он потянулся за телефоном, но тут закричала София.

23.

У неё руки тряслись, и зубы стучали. На четвереньках поползла за смартфоном. Увидела его в метре от себя, среди мусора. Хотела проверить включена ли до сих пор камера, что удалось записать. И надо вызвать скорую помощь для Серёжи.

Она отказывалась верить глазам, но тело в углу шевельнулось. София, застыв и перестав дышать, смотрела, как встаёт окровавленный Радин. Точнее он не сам двигался, а будто бы кто-то поднял за верёвочку грязную марионетку. Расслабленные руки болтались, подгибающиеся ноги почти не опирались на пол. Свесившаяся голова откинулась назад.

Один из выстрелов полицейского попал в грудь, а второй разворотил левую часть лица. Разорванная щека не скрывала разбитых зубов. Правый глаз широко распахнулся, налитый кровью от полопавшихся сосудов. Изуродованное и перекошенное лицо улыбнулось Софии. Тогда она заорала в панике!

Полянский вскочил. Оно неловко качнулось. И низкий голос, приглушённый звериный рык прозвучал изнутри Радина.

– Будь ты проклят, экзорцист! – рявкнуло оно.

София видела, что Полянский хотел схватить его, но безвольную тушку рвануло в сторону невидимым тросом! Выломав собой ветхие деревянные рамы, Радин смятым тряпичным комом выбросился с двенадцатого этажа!

Внизу зазвенели вылетевшие стёкла. София поднялась с пола, подошла к Полянскому у выбитого окна. Уцепившись за его рукав, выглянула наружу, но не разглядела труп у подъезда. Свежий воздух потянулся в запылённую квартиру.

– Зачем он это сделал? – прошептала она.

– Зверю не нужно тело, прикованное к больничной койке, ограниченное в движении, свободе. Чтобы его прокормить, одержимый должен легко перемещаться и продолжать убивать.

Полянский вздохнул и отошёл обратно к Кравченко, стал звонить в экстренную службу.

– Здравствуйте. Да, нужна скорая. Ранен полицейский при исполнении…

София почувствовала сквозняк. Оглянулась на приоткрытую дверь маленькой комнаты. Осторожно вошла и замерла, зажав рот рукой.

Узкая кушетка справа, поцарапанный шифоньер слева. У окна письменный стол с тумбочкой. В углу комод и книжная этажерка.

Полки над столом, стены, оконные рамы, поверхность старого шкафа – всё оклеено рисунками полной луны! В глазах рябило от белоснежных кругов над ночным городом. Луна высоко в небе, открытая или чуть затянутая облаками. Жуткая чёрно-белая пестрота! Сотни и тысячи полнолуний давили со всех сторон. Листки зашуршали, потревоженные движением воздуха.

Глядя именно в это окно год за годом Радин рисовал одну полную луну за другой. София поёжилась. На столе беспорядок из книг, старых журналов, ручек и обрывков бумаги. С краю только следы пыли смазаны и частично стёрты, эту тетрадь сдвигали. София приподняла синюю обложку, и различила слепившиеся между собой строки округлых букв!

«…моё голодное божество… свет луны вечен… жизнь тела …оно велит мне скрываться…».