Полянский. Детектив-медиум

– Да ладно, всё получится! Молодая ещё, профессии смущается. И стержень внутренний есть. Рассказывала мне сейчас, как посылает родителям деньги на содержание младшего брата. Мол, хочет его сюда перевезти, как в школу пойдёт. Справляется девчонка!

– Не справляется, – хладнокровно отрезал Тимофей.

– Почему? – повернулся к нему Шубин.

– Потому что брат у неё умер два года назад. Родители по синьке пожар устроили, про ребёнка не вспомнили. Задохнулся в дыму, – Полянский глянул сверху вниз на психиатра и звякнул о его стакан своим. – Будь здоров!

Друг, уставившись на него и приоткрыв рот, несколько секунд только сосредоточенно моргал, потом тоже нервно хлопнул минералки.

– Вот умеешь ты, Тима, настроение поднять! – наконец выдохнул он, бросил взгляд на худенькую блондинку. – Она знает?

– Конечно, знает. Отрицание, подавленные воспоминания, вытесненные психотравмы, придуманная реальность. В общем, всё, как ты любишь.

– Подожди, а деньги? Она что, этих алкоголиков кормит? После того, что случилось?

– Нет. Я ей счёт открыл. Сама себе откладывает. Будет подушка безопасности к заслуженной пенсии. А брату она иногда открытки и подарки посылает.

– Как ты живёшь с этим?! – ошеломлённо покачал головой Шубин.

– Уж кому, как не тебе знать, как я с этим живу! – грустно улыбнулся Полянский.

3.

София рассматривала посетителей, пока мать и дочь заполняли опросники. Галина Александровна Хромова, ухоженная приятная женщина, неделю назад приходила на первую консультацию одна. Запрос «вы же специалист, сделайте мне ребёнка удобным и управляемым» читался бегущей строкой на лбу. София не сразу убедила её привести дочку с собой в следующий раз. Так странно объяснять взрослому человеку, что психолог не ставит диагнозов и не выдаёт рецептов на волшебные таблетки, решающие все проблемы.

Да, у Юли сложный возраст. Пятнадцать лет. Но эмоционального контакта между ними не хватает, и подросток не виноват в этом. Разрешение на общение ребёнка с психологом от официального представителя получено, подписано матерью, лежит в папке. Можно работать.

Так. Перепады настроения, конфликтность, агрессия, лживость. Вполне ожидаемо: суицидные наклонности, проблемы с учёбой, самоповреждение. Немного из ряда выбивается фобия: девочка постоянно включает свет, не спит в темноте. Вообще наблюдаются проблемы со сном: учителя не раз сообщали родителям, что ребёнок засыпает на уроках.

София делала отметки на полях анкет, выделяя противоречия и акценты.

– Юля! Расскажи всё, доктор тебе поможет справиться! – нажимала мать.

– Галина Александровна…

– Пусть она про своё враньё бесконечное расскажет! Пусть покажет, что со своими руками сделала! Мне в школе уже предлагают на домашнее обучение её перевести!..

– Галина Александровна! Мы переговорим с Юлей. А вы пока подождите в холле, там автомат с кофе есть, – максимально вежливо прервала её София.

– Но вы же мне потом всё расскажете?

– Только когда у меня будут рекомендации для вас, как родителя. Остальное остаётся здесь.

Девочка в чёрном худи впервые подняла на неё глаза и взглянула с интересом. София ободряюще улыбнулась ей. Светло-русые волосы подростка тонированы оттеночным бирюзовым шампунем. Она ищет себя и пытается выстроить границы своей реальности. Всё нормально! И протест – это тоже нормально! София положила на стол между ними телефон.

– Ты не против записи нашего разговора?

– Вы ничего не будете ей передавать? Правда? – спросила Юля, когда за матерью закрылась дверь.

– Конечно же. Это часть профессиональной этики. Только если будет необходима помощь для тебя от другого специалиста, – София внимательно смотрела на неё. – Мама очень переживает за тебя, хочет помочь…

– Зачем? – глаза спрятались за свесившимися прядями.

– Потому что она тебя любит.

Юля скептически хмыкнула и покачала головой.

– Не. Она, такая, вообще-то ты мне по фигу, но я отвечаю за тебя перед обществом, поэтому должна изображать идеальную мать.

– Разве твоя мама так говорит?

– Нет. Но я же вижу, как она ко мне относится…

– Как?

– Ей нужно, чтобы я была идеальным ребёнком, как Лёля. Чтоб можно было фоточки постить и хвастаться доченькой.

София мельком бросила взгляд в листы, лежащие на столе. Да, Галина Александровна отметила, «двое детей», «ревность к сестре». Уже теплее.

– Ты думаешь, что мама любит тебя меньше?

– Я думаю, она на самом деле никого не любит. Только свою выдуманную семью. Чтоб как на картинке: «папа работает, мама красивая».

– Ваш отец…

– Мы его и не видим. В делах. Бизнес, поездки, командировки, встречи. Кажется, он дома почти не бывает.

– Думаю, он старается обеспечить вам хорошую жизнь, чтобы вы ни в чём не нуждались… – София говорила, осторожничая.

– Не. Я уверена, его просто достал дурдом, который у нас дома творится. Только в отличие от меня, ему есть, куда сваливать!

– Вы часто ссоритесь?

– С кем?

– С мамой. Сестрой.

– Когда мама на работе, мне нормально. Иногда мы с ней вместе ужинаем, можем кино посмотреть. А сестра… Она меня достаёт. Устраивает разные подлянки, за которые потом огребаю я. Бесит!

– В школе обратили внимание, что ты засыпаешь на уроках?