Полярная гвоздика

Теплоход отдал якоря на рейде в Медвежьей губе точно по расписанию - в полдень. "Кого и что привез теплоход первым рейсом?" - раздумывал Илюша, вглядываясь в бледно-голубоватую даль моря. У него был чуткий слух и острое зрение, и мальчик хорошо слышал шум якорных цепей и видел, как опустили с борта теплохода шаткий штормтрап. Теплоход был окружен подошедшими с острова дорами, катерами и карбасами. Первым отвалил от борта теплохода быстроходный катер метеорологической станции. А через пятнадцать минут он уже пришвартовался к пристани. Этот катер был хорошо знаком Илюше. Иногда работники метеостанции брали Илюшу в небольшие походы на катере вдоль берегов острова. Катером управлял метеоролог Алексей Кириллович Осипов, тот, что иногда приезжал к Наташиному отцу. Это был опытный полярник, проведший на зимовках десятки лет. Осипов бросил на причал конец канатика - чалку, и Илюша быстро закрепил конец за причальную тумбу. И тут он увидел, что с Осиповым на катере приехал художник Егорыч, Юре - Большой друг ненцев. Конечно, он опять будет рисовать красками и карандашом и рассказывать сказки. А это кто?.. На катере рядом с Поморцевым и еще с другим пожилым мужчиной, стояла девочка в спортивном костюме. Как подумал Илюша, она была, пожалуй, постарше его. Может быть, она приехала к родителям или с родителями на зимовку? Поддерживаемая за руку незнакомым мужчиной, девочка взбежала по крутому трапу на высокую пристань. Она остановилась перед Илюшей и прямо смотрела ему в глаза. Вдруг она неожиданно и тихо спросила: - Тебя зовут Илюша? - Илюша, - подтвердил мальчик. - А ты как знаешь? - Мне Степан Егорович говорил. Илюша усмехнулся. - Так ведь на острове я не один такой. - А я вот почему-то сразу подумала, что это ты. Один за другим на пристань поднимались сказочник Поморцев, Наташин отец, другие пассажиры. Последним, как и полагается капитану любого судна, с катера сошел Алексей Кириллович Осипов. Впрочем, он не был капитаном и мотористом на катере. Он работал метеорологом на станции, а катером обычно управлял штатный рулевой-моторист. Но ведь на остров приехали дорогие Осипову гости - Наташа и Поморцев. И потому встречать их поехал он сам, без рулевого. - Здравствуй, Илько! - сказал Степан Егорович. - Вот к вам гостью привез. Уже познакомились? Как нися поживает? Здоров? - На охоте. Здоров, - кратко отвечал Илюша. - А она зимовать к нам? - Нет, в гости. Наташенька, это тот Илюша, о котором я тебе на теплоходе рассказывал. - А я его сама сразу узнала, - ответила Наташа. - Пойдемте, пойдемте, - поторапливал метеоролог Осипов. Дома поговорим, а то нас там заждались. - Кто заждался, дядя Алеша? - спросила Наташа. Алексей Кириллович рассмеялся. - Ты что же, думаешь наш остров необитаемый и здесь только мы вдвоем с Илюшкой живем? По утрамбованному приливами и ветрами, твердому, как асфальт, серо-желтому песку они прошли от пристани к узкой гряде сопок, тянущихся вдоль всего южного берега. Наташа после подъема на сопку огляделась. По одну сторону сверкал и чуть слышно рокотал приливными волнами океан, по другую простиралась тундра, тускло-цветистая и тоже безбрежная, как океан. Шли по сопкам узкой тропкой гуськом. Впереди - метеоролог, шествие заключал Илюша. - Куда же вы? - закричал Илюша, заметив, что Осипов поворачивает к метеорологической станции. - К нам, - ответил Осипов. - Ты не волнуйся, тетя Мэнева тоже у нас. Алексей Кириллович Осипов с семьей жил в уютной двухкомнатной квартире в двухэтажном деревянном томе. - А эти бревна для дома на пароходе привезли? - спросила Наташа, зная, что на острове нет не только деревьев, но даже и кустарника. - Не-е, это плавник, - пояснил Илюша. - Так сказать, дары моря, - усмехнулся Алексеи Кириллович. - Из Северной Двины через Белое море бесхозяйственный лес к нам сам приплыл. И строительный материал и топливо. Гостей встретили жена Осипова - Вера Андреевна, сын Игорь и тетя Мэнева, мать Илюшки. Они суетились, бегали из комнаты в комнату, на кухню, в кладовую и обратно. Стол был заполнен блюдами, мисками, кастрюлями, тарелками. Чего тут только не было! Куски жареной оленины, холодец из оленьих голов и лыток, пирамиды пельменей, которые Алексей Кириллович называл "полярными", пироги с гольцом и просто голец, холодный и горячий, картофель жареный и отварной, капуста. И, конечно, оленьи языки - заполярный деликатес. Вера Андреевна, хлопотливая и радушная хозяйка, бегала на кухню, приносила новые кушанья и угощала, угощала, угощала. - Степан Егорович, еще гольца не отведали. Свежепросольный, сама готовила. Наташенька, пирожка кусочек, ты только не стесняйся, не у чужих, будь как дома. Петр Иванович, еще рюмочку и студня, студня. Алеша, что ты сидишь и не угощаешь?! Ребята, вы ешьте, ешьте... - Вот это тетя Мэнева, о которой я тебе рассказывал, - сказал Поморцев, обращаясь к Наташе и показывая на Илюшину мать. - Помнишь хлебного божка?.. Она и видела в тундре полярную гвоздику, хаерад, цветок солнца. - Тетя Мэнева, расскажите, - попросила Наташа. Мэнева засмущалась. - Да не знаю, сейчас и сама и верю, и не верю. Теперь все думаю, уж не поблазнило ли мне в ту пору. - Ну все равно, тетя Мэнева, расскажите! Стесняясь, с длинными паузами, Мэнева рассказала, как она в детстве на охоте за куропатками в тундре наткнулась на необыкновенный красный цветок. Она уже хотела сорвать его, но вдруг вспомнила рассказы о хаерад - цветке с чудодейственной силой. - Он будто сам оттолкнул мою руку, - говорила Мэнева. - В тот день малый снег выпал, бело кругом, а вокруг красного цветка ни снежинки, голая талая тундра. Приехала я в стойбище, сказываю о цветке, а мне одни не верят, другие ругают, надо было цветок выкопать и привезти. Побоялась я тогда... Сорвать побоялась, а выкопать не догадалась. Наташа с восхищением смотрела на тетю Мэневу. Эта женщина видела волшебный цветок, и Наташа нисколько не сомневалась в этом. - Мы с Илюшей пойдем в тундру и поищем хаерад цветок, - сказала она. Правда, Илюша, пойдем? - Пойдем, - согласился Илюша. - И я пойду, - сказал Игорь. - Все равно делать нечего. Каникулы. - А вы с нами, тетя Мэнева, пойдете? Мэнева улыбнулась. - Да ведь разве его найдешь! Тут люди жизнь прожили, а о хаерад-цветке только слыхали. У нас на острове его только двое-трое видели и то давно. - А мы попробуем, - настаивала Наташа. - Пойдемте с нами, тетя Мэнева. - Вот разве только в тундре давно не бывала. Хочу походить по острову. А только Ефима нужно подождать. Тогда можно. Илюша вскочил, сверкнул глазами. - А мы и нися позовем. Он с нами обязательно пойдет. - Нися - отец, Ефим - отец Илюшки, - пояснил Степан Егорович. - Он охотник и остров до последней кочки с юга на север и с востока на запад вдоль и поперек исходил и изъездил. Все знает. - А вот хаерад-цветка не встречал, - вставила Мэнева. В эту минуту она, должно быть, даже гордилась, что вот, мол, такой охотник и знаток острова, как ее Ефим, хаерад-цветка не видел, а она видела. Когда Мэнева забывала об окружающих, она становилась смелее, говорила громче, и глаза ее поблескивали. Казалось, она освобождалась от какой-то тяжести, видимо, тяжести прошлого. Сейчас она была такой, и Наташа невольно залюбовалась этой уже немолодой ненкой. Мэнева в такие минуты по-своему была особенно красива. И уже вместо "Да ведь разве его найдешь!" она решительно заявила: - Ефим вернется - все поедем в тундру. - Искать хаерад-цветок! - воскликнул Илюшка. - Волшебный солнечный цветок, - сказала Наташа. - Полярную гвоздику! - заключил сказочник.