Полярная мечта (С иллюстрациями)

Каковы теперь отношения между Алексеем и Ходовым? Может быть, они стали врагами? Ведь они так долго боролись!

Алексей усмехнулся. Пожалуй, дружбы между ними пока еще и нет, но есть проект опытного ледяного мола — их совместный проект, связывающий их больше, чем может связать симпатия или привычка. Проект существует и завтра будет рассмотрен.

Заводы уже изготовляют подвижные кессоны и водолазные костюмы для работы на дне моря. Магнитные членисторукие краны, способные брать трубы с поверхности льда и устанавливать их трубчатым частоколом без прикосновения к металлу человеческих рук. Создаются монтажные машины для установки радиаторов и заполнения их холодильным раствором. Уже выпущены в большом количестве холодильные машины, которые встанут на льду, чтобы полярным летом охлаждать замороженное сооружение, предохраняя его от таяния. Строятся несчетные ветряки, которые силой ветра будут приводить в действие холодильные машины.

Вспомнился спор о ветряках и холодильных машинах на общую мощность двадцать миллионов киловатт, с помощью которых Алексей собирался заморозить монолит ледяного мола длиной в четыре тысячи километров. Алексей улыбнулся. Насколько экономичнее решен теперь вопрос! Холодильные машины и ветряки требуются на неизмеримо меньшую мощность — лишь для поддержания мола в замороженном состоянии. Быть может, завтра при рассмотрении проекта кто-нибудь вспомнит о первых, еще не отстоявшихся мыслях Алексея.

Завтра, защищая проект мола, Алексей и Ходов, пожалуй, уже не смогут считаться пионерами строительства. Их опередили многие и многие заводы, уже работающие на будущую стройку, опередили геологи, начавшие разведку трассы, в том числе и Галя.

За окном светлело. Доходившие до облаков огни исчезли. Исчезли и сами облака, поднялись выше, протянулись к горизонту лучами. К ним в небо поднимались контуры дворцов высоты с устремленными вверх шпилями. Здания эти казались одновременно и могучими и легкими на фоне бело-оранжевых веселых барашков, на фоне светлеющего золотистого неба. Высотные дворцы словно поднимались до самого завтрашнего дня, уже загоревшегося вверху на облаках, до того самого завтрашнего дня, о котором думал Алексей.

Ему стало одновременно и грустно и радостно. Почему-то вспомнились Женя и Галя, захотелось кого-то обнять, зажмуриться и засмеяться. Сердце у него сжалось, как бывает, когда захватывает дух. Но это было не оттого, что он смотрел с высоты двадцать пятого этажа. Он весело встряхнул головой:

— Здравствуй, завтра!

Глава третья ПОКАЖЕТ ЯСНЫЕ ДАЛИ

«Группа Волковой исчезла, связь с ней порвана. Поиски радиолокаторами не дали результатов. Вездеход и буровая вышка над поверхностью льда не обнаружены. Самолеты в условиях полярной ночи и отсутствия видимости найти группу не смогли. Ближайший вездеход находится в пятистах километрах. Ему и дано указание идти к месту исчезновения группы! Радируйте ваши распоряжения».

Виктор Омулев сжимал бланк в потной руке. Он был в отчаянии. В том, что случилось, он видел прежде всего свое глубокое несчастье. Он только что приехал в Москву, чтобы лично доложить о начатой по его замыслу разведке морского дна со льда. В свое время его остроумное предложение не ждать вскрытия льдов и начала навигации, а установить буровую вышку на вездеходе, который проходил бы через любые торосы, было принято восторженно. Начало строительства приблизилось из-за него, из-за Виктора, на целый год! Он был назначен начальником геологической разведки строительства, это было признанием, уважением, наградой. Торжество Виктора было омрачено упрямством Гали, настоявшей на своем, отправившейся зимой на вездеходе в открытое море для разведки дна. И вот теперь рухнуло все!.. Галя!.. Галя, с которой Виктор связывал свои мечты, Галя, дочь самого Николая Николаевича Волкова, погибла!.. И он, Виктор, должен будет вместо личного доклада о разведке дна по его методу сообщить Волкову о гибели дочери…

Он сидел в приемной Николая Николаевича Волкова и не знал, как скажет ему о несчастье.

Николай Николаевич сам открыл дверь кабинета, провожая какого-то генерала, и пригласил Виктора. Худой и высокий, на две головы выше Виктора, он не сутулился, — еще чувствовалась военная выправка, — хотя волосы и усы давно поседели. Серые глаза смотрели на Виктора с пристальным вниманием. Он был предупрежден о тревожном звонке Виктора, но самого главного еще не знал.

Николай Николаевич прошел за огромный письменный стол и предложил Виктору сесть в кожаное кресло.

Как мечтал Виктор о приеме в этом кабинете! А теперь…