Полярная станция

— Они вылечили его глаза. Не спрашивай меня как, потому что я не знаю как. Похоже, порезы лезвия бритвы были достаточно неглубокими, поэтому сетчатка глаз не была затронута. Была сильно повреждена внешняя часть глаз — радужная оболочка и зрачки. Чисто физические повреждения, сказали они. То, что можно было восстановить. — Райли покачал головой. — Я не знаю, что они сделали — какая-то новая процедура с использованием лазера, я что-то слышал об этом — но им удалось, удалось вылечить его глаза. Черт возьми, все, что мне известно — это то, что если ты можешь себе это позволить — а в случае со Страшилой, корпус мог себе это позволить — можно спокойно обходиться без очков.

— Конечно, на коже все еше оставались шрамы, но все равно, им это удалось. Шофилд снова мог видеть. И зрение осталось нормальным, — Райли сделал паузу. — Была только одна проблема.

— Какая?

— Корпус больше не разрешил ему летать, — сказал Райли. — Это стандартное правило во всех вооруженных силах: если ты получил любую глазную травму, ты не можешь управлять военным самолетом. Черт, даже если ты всего лишь носишь очки для чтения, тебе не позволят управлять военным самолетом.

— И что Страшила стал делать?

Райли улыбнулся.

— Он решил служить в линейных частях морской пехоты. Уже будучи летчиком, он стал офицером, поэтому сохранил свое звание. Но это было единственное, что ему удалось сохранить. Ему пришлось все начинать сначала. С поста командующего лейтенанта воздушных сил он мгновенно опустился до звания лейтенанта второго класса пехоты.

— Он вернулся в школу. Школу основной специальной подготовки в Квантико. И прошел все курсы, предлагаемые там. Он изучил курс тактического оружия. Планирование стратегии. Малокалиберное оружие. Курс разведчика/снайпера. Все что угодно, он изучил все. Он сказал, что хочет быть как эти люди, которые вытащили его из Боснии. Он хотел уметь делать то, что они сделали для него.

Райли пожал плечами.

— Как ты возможно догадываешься, недолгое время он оставался незамеченным. Он был слишком умен, чтобы долго оставаться младшим лейтенантом. Через несколько месяцев его повысили до лейтенанта и вскоре предложили командовать разведподразделением. Он согласился. Это было почти два года назад.

Гант и не подозревала об этом. Ее выбрали в разведывательный отряд Шофилда только год назад, и она никогда не задумывалась о том, как сам Шофилд стал командующим отряда. Подобные вещи касаются офицеров, а Гант не была офицером. Она была на срочной службе, а срочнослужащие знают только то, что им положено знать. Такие вопросы, как выбор командующего отрядом — это дела высших чинов.

— Я в его отряде с тех самых пор, — гордо сказал Райли. Гант понимала, что он имеет ввиду. Райли уважал Шофилда, доверял его решениям, доверял тому, как он оценивает ту или иную ситуацию. Шофилд был командиром Райли, и Райли пошел бы за ним и в огонь, и в воду.

Гант сделала бы тоже самое. С тех пор, как она оказалась в разведподразделении Шофилда, он нравился ей. Она уважала его как лидера. Он был тверд, но справедлив и все всегда говорил прямо в лицо. Он всегда относился к ней так же, как к остальной мужской половине отряда.

— Он тебе нравится, да? — тихо сказал Райли.

— Я доверяю ему, — сказала Гант.

Последовала короткая пауза.

Гант вздохнула.

— Умник, мне двадцать шесть лет. Ты знал это?

— Нет.

— Двадцать шесть лет. Господи, — сказал Гант, задумавшись. Она повернулась к Умнику. — Ты знаешь, что я была замужем?

— Нет, не знал.

— Вышла замуж в зрелые девятнадцать лет. Да. Вышла замуж за самого прекрасного человека в мире, мечту всех девушек в городе. Он был новым учителем в местной школе, только что приехал из Нью-Йорка, преподавал английский. Приятный, тихий парень. Я забеременела, когда мне было двадцать.

Райли молча наблюдал за Гант.

— И потом, в один прекрасный день, — сказала Гант. — Когда я была на втором месяце беременности, я приехала домой раньше и застала его на полу в гостиной с семнадцатилетней девчонкой из спортивной команды, которая пришла на урок. Они занимались этим как собаки.

Умник внутренне содрогнулся.

— Три месяца спустя у меня случился выкидыш, — сказала Гант. — Я не знаю, что вызвало его. Стресс, беспокойство, кто знает. Я ненавидела мужчин после того, что сделал со мной мой муж. Ненавидела их. Как раз тогда я поступила в корпус. Знаешь, ненависть делает из тебя хорошего солдата. Заставляет тебя всаживать каждую пулю точно в голову мерзавцам. Я не могла заставить себя доверять мужчинам. И тогда я встретила его.

Гант смотрела в пустоту. В ее глазах показались слезы.

— Знаешь, когда меня приняли в этот отряд, комитет по отбору устроил большой прием на базе Пирл. Это был прекрасный, великолепный ланч с барбекю на Гавайях — на песке под солнцем. Он был там. На нем была эта ужасная голубая гавайская рубашка и, конечно, серебристые солнечные очки.