Полярная станция 'Зебра'

Тонкая черная линия означает чистую воду над головой. Когда мы идем подо льдом, перо совершает вертикальные движения и не только показывает наличие льда, но и дает его толщину.

- Остроумно, - заметил я.

- И очень серьезно! Подо льдом это может стать для "Дельфина" вопросом жизни и смерти. И уж точно это вопрос жизни и смерти для станции "Зебра".

Если мы сумеем засечь ее положение, мы все равно не сможем добраться туда, не пробившись сквозь лед. А где он тоньше всего, нам подскажет именно эта машина.

- А как вы считаете, нам могут встретиться в это время года свободные ото льда места?

- Мы называем их полыньями. Скорее всего, нет. Обратите внимание, лед не стоит на месте даже зимой, так что на него действуют разные силы, и разрывы вполне возможны. Но чистая вода при таких температурах долго не продержится, сами можете это прикинуть. Тонкий ледок нарастает уже за пять минут, а дальше прибавляется по дюйму в час, по футу за два дня. Однако если мы встретим полынью с трехдневным, к примеру, льдом, то вполне можем пробиться сквозь нее наружу.

- Прямо рубкой?

- Именно. Нашим "парусом". У всех современных атомных субмарин рубка специально укреплена с единственной целью - пробиваться сквозь арктический лед. Конечно, действовать приходится очень аккуратно, потому что толчок передается всему корпусу.

Я немного поразмыслил над этим и спросил:

- А что случится с корпусом, если вы всплывете слишком резко - а так, если я правильно понял, может произойти при неожиданном изменении солености и температуры воды - и в последнюю минуту обнаружите, что вас отнесло в сторону и у вас над головой прочный массив в десять футов толщиной?

- В том-то и загвоздка, - ответил Свенсон. - Как вы правильно определили, это последняя минута. Лучше об этом даже не думать, не то что говорить: мне вовсе не улыбается видеть по ночам кошмарные сны...

Я взглянул на него испытующе, но он больше не улыбался. И продолжал, понизив голос:

- Честно говоря, сомневаюсь, что в команде "Дельфина" найдется хотя бы один человек, у которого душа не уходит в пятки, когда мы ныряем под лед. У меня-то уж точно. Я уверен, что наш корабль - лучший в мире, доктор Карпентер, но мало ли что может пойти наперекосяк. А если что-то случится с реактором, паровыми турбинами или электрогенераторами - что ж, понятно что мы уже в гробу и даже крышка заколочена. Эта крышка ледовое поле. В открытом море нас черта с два так просто возьмешь: в случае любой неполадки мы мигом всплывем на поверхность или хотя бы на перископную глубину и включим наши дизели. Но для дизелей нужен воздух - а подо льдом его нет. Стало быть, если что-нибудь случится, нам остается одно: искать полынью, пока еще заряжены аккумуляторы, а это один шанс из десяти тысяч в эту пору, или же ... В общем, дело ясное.

- Да, весьма бодрящий рассказ, - откликнулся я.

- А что? он неопределенно улыбнулся. - Но такого никогда не случится!

Зря, что ли, наш драгоценный Бенсон так возится с этой игрушкой?

- Вот оно! - воскликнул Бенсон. Первая плавающая льдина... Еще одна...

И еще! Поглядите-ка сами, доктор.

Я поглядел. Перо, которое раньше, еле слышно поскрипывая, чертило сплошную горизонталь, теперь прыгало вверх и вниз по бумаге, вырисовывая очертания проплывающего над нами айсберга. Линия было выровнялась, но тут же перо снова задергалось: еще одна льдина появилась и уплыла. Пока я смотрел, горизонтальные отрезки появлялись все реже и реже, становились все короче и короче - и наконец исчезли совсем.

- Вот и все, - кивнул Свенсон. - Теперь мы плывем глубоко, по-настоящему глубоко, и всплывать нам больше некуда.

Коммандер Свенсон обещал поторопиться. Сказано - сделано. На следующий день чья-то тяжелая рука легла мне на плечо еще до рассвета. Я открыл глаза, заморгал от падающего с потолка света и увидел перед собой лейтенанта Хансена.

- Вы так сладко спали, док, что даже жаль было будить, - весело сказал он. - Но мы уже здесь.

- Где здесь? - недовольно пробурчал я.

- В точке с координатами 85 градусов 35 минут северной широты и 21 градус 20 минут восточной долготы. То есть там, где, по последним данным, находилась станция "Зебра". С учетом полярного дрейфа, разумеется.

- Уже? - Я недоверчиво взглянул на часы. - Нет, в самом деле?

- Мы дурака не валяем, со скромной гордостью заявил Хансен. Шкипер приглашает вас подняться и посмотреть, как мы работаем.

- Я мигом!..

Если "Дельфин" все же сумеет пробиться сквозь лед и сделает попытку связаться со станцией "Зебра", пусть даже вероятность удачи равна одному шансу из миллиона, я хотел бы при этом присутствовать.

Мы с Хансеном уже приближались к центральному посту, когда меня вдруг качнуло, потом тряхнуло и чуть не сбило с ног, я едва успел ухватиться за поручень, идущий вдоль коридора. Я почти повис на нем, пока "Дельфин" метался и вертелся, точно истребитель в воздушном бою. Ни одна известная мне субмарина не выдержала бы ничего подобного. Теперь я понял, для чего нужны ремни безопасности на сиденьях в центральном посту.