Полярная звезда

Беспокойство госпожи Севды читалось в ее голосе, и она переживала именно по той причине, о которой я догадывалась. Всякий раз, когда сюда приходила семья, желающая усыновить ребенка, госпожа Севда волновалась и очень переживала. Она очень любила всех своих подопечных, и ей каждый раз было трудно прощаться с теми, кто уезжал. Но она всегда старалась устроить детей в семьи, даже тех, к которым была привязана, ведь считала, что ребенок не должен расти без матери или отца. Возможно, я полюбила ее именно из-за этого.

– Не волнуйтесь, госпожа Севда. Нас не увидят, – пробормотала Сенем, и я кивнула. Именно этого мы и желали. Госпожа Севда знала нас и знала о наших безумных мечтах. Поэтому она не стала пытаться сделать так, чтобы нас удочерили, ведь мы сами этого не хотели. Когда люди приходили посмотреть на детей, мы исчезали. К тому же, мы были старше, чем другие ребята. Кто захочет удочерить семнадцатилетнюю девушку и взять на себя такую ответственность?

– Ладно, тогда возвращайтесь с хорошими отметками.

Я снова взяла Сенем за руку. Госпожа Севда поправила юбку-карандаш и ушла. Она никогда не умела скрывать волнение. Например, выдавала себя, постоянно поправляя одежду.

Когда мы вышли в сад и под дождем направились к ожидавшему школьному автобусу, Мустафа вышел из корпуса общежития, где жили мальчики. Из-за того, что в нашем детском доме действовала раздельная система пребывания, госпоже Севде приходилось управлять двумя корпусами. Поэтому внезапный отъезд госпожи Эльчин добавил ей хлопот.

Перед нами появился Мустафа. Он жил в корпусе для мальчиков, наш господин Всезнайка. Наш друг, который странным образом умудрился подружиться с нами обеими. Я никогда не забуду этого – когда мы были детьми, он избил мальчика своего возраста только за то, что тот не давал Сенем играть в мяч, а потом забрал его у него и мы играли втроем. С тех пор мы никогда не расставались. Иногда Мустафа казался слишком напористым, иногда немного неуравновешенным, а иногда загадочным. Но, несмотря ни на что, мне было спокойно от того, что он с нами. Он вел себя так, будто знал все вокруг. Как старший брат, рожденный от другой матери.

В июне следующего года ему исполнялось девятнадцать, но он все равно решил остаться в детском доме. Ему повезло, что в общежитии нашлось место и госпожа Севда разрешила ему остаться там до университетского времени.

Мустафа достал из кармана пачку сигарет и взял одну из них. Хотя я часто умоляла его отказаться от этой привычки, это ничего не дало. Он никогда не слушал меня, а в последние несколько недель его поведение стало совсем странным.

После той прекрасной новогодней ночи, которую мы провели вместе, в Мустафе произошла перемена. Он стал более холодным и жестким, чем когда-либо раньше. Как будто построил между нами и собой большую стену и делал все возможное, чтобы не дать нам перепрыгнуть через нее. Когда мы подошли к школьному автобусу, я поняла, что он снова не надел школьную форму и не взял с собой сумку. Юноша не планировал посещать школу. Куда он направлялся? Что делал? С кем тусовался? Я не знала ответов на эти вопросы, но его теперешнее поведение пугало меня. Я не хотела, чтобы Мустафа попал в плохую компанию, но всякий раз, когда пыталась поговорить об этом, он каким-то образом заставлял меня замолчать. Иногда мне было трудно его понять. Мустафа действительно был очень сложным человеком, но в глубине души я понимала, что он тоже ранен. Впрочем, нашелся бы в этом большом общежитии кто-то, кого не ранили? Сомневаюсь.

– Доброе утро. – Мне не нравился холод между нами, и я хотела разрушить его, но Мустафа только кивнул. Все шло не так, как должно было. Обычно Сенем находила что-то, что забавляло Мустафу, а я пыталась наладить с ним отношения, но сегодня утром этого не произошло. Эта перемена мне не нравилась и наталкивала на грустные мысли. Когда Сенем зашла в школьный автобус и стала ждать меня у порога, я не смогла промолчать и спросила Мустафу:

– Ты не едешь?

– Нет.

Его тона оказалось достаточно, чтобы разозлить меня. Теперь он должен был объясниться. Должен был рассказать мне, куда он ходил и что делал в течение последних дней. Если у него возникли проблемы, он должен был сказать мне об этом. Мустафа не смог бы найти решение ни одной проблемы, держа ее в себе.

– Ради бога, что ты делаешь целый день один, когда не приходишь в школу? Мустафа, послушай, если есть что-то, что мы должны знать, скажи нам. Может быть, мы сможем тебе помочь.

Я с отчаянием умоляла его рассказать нам обо всем, но он лишь отвел глаза и застегнул куртку. Что такого плохого мог сделать этот мальчик, чтобы не найти в себе мужество посмотреть мне в глаза?

– Не твое дело, Ниса. Не лезь в это. Пока.