Полярная звезда

Только потому, что он ушел из столовой, Аркадий ощутил изменение килевой качки. Реверберация гребных винтов усилилась, а это означало, что «Полярная звезда» замедляла ход, хотя поток проплывавших мимо сверкающих льдин создавал иллюзию того, что корабль летит вперед, словно сани. Ноги ощутили дрожь двигателей и треск льдин, раскалываемых носом судна. Падавший снег оседал на грузовых стрелах и порталах кранов, покрывал антенны и опоры радара, и они сверкали в свете прожекторов. Это сияние еще больше оттенялось туманом, расстилавшимся над судном, и казалось, что «Полярная звезда» идет между двух морей, одно из которых находилось сверху, а другое снизу.

Позади раздался стук ботинок, впереди кто-то взбирался по трапу на палубу. Аркадий проскочил за рыболовную сеть, окружавшую волейбольную площадку. Снег, замерзший в ячейках сети, превратил ее в какой-то ледяной тент, подрагивавший на ветру. Палубный прожектор светил тускло, но Аркадий разглядел две фигуры, которые приблизились друг к другу и теперь разговаривали. Ему надо было бы захватить на камбузе нож. Волейбольные стойки снесли вниз, и он не мог воспользоваться хотя бы ими для защиты. Здесь не было ничего, даже мяча.

Сначала одна фигура, затем вторая вошли на волейбольную площадку следом за Аркадием. Он ожидал, что они разойдутся в разные стороны, но они продвигались вперед вместе. Внизу сеть была привязана к крепежным планкам, а ко всему еще и примерзла к ним, так что внизу выхода не было. Может, он мог бы вскарабкаться вверх по сети, как обезьяна? Маловероятно. Палуба скользкая, и если он собьет с ног одного, то, возможно, упадут оба.

— Ренько? Это вы?

Один из людей зажег спичку. При ее свете Аркадий разглядел два лица — брови, как у гномов, встревоженные улыбки, золотые зубы. Скиба и Слезко — прихвостни Волового.

— Что вам нужно? — спросил Аркадий.

— Мы на вашей стороне, — сказал Слезко.

— Они собираются убить вас сегодня ночью, не хотят, чтобы вы дожили до утра, — добавил Скиба.

— Кто такие «они»?

— Вы знаете, — ответил Слезко в традиционной советской манере. — Зачем говорить об этом.

— Мы свое дело знаем, — сказал Скиба. — Просто некому было докладывать.

Спичка догорела, сеть на ветру надулась, как ледяной парус.

— Дисциплина разболталась, бдительность утрачена, а связаться больше не с кем. Честно говоря, мы растерялись, — сказал Слезко.

— Вы должны принять против них какие-нибудь меры, — продолжил Скиба. — Они ищут вас по всему судну и перережут вам горло в каюте или на палубе.

— Почему вы мне говорите об этом?

— Докладываем, а не говорим, — поправил его Слезко. — Мы выполняем свой долг.

— Докладываете мне?

— Мы долго думали об этом, — сказал Скиба. — Мы обязаны докладывать кому-то, а только у вас единственного есть опыт, чтобы занять его место.

— Чье место?

— Волового, чье же еще.

— Судя по вашим последним действиям, мы решили, что вы должны быть из соответствующих органов.

— Из каких органов?

— Вы знаете, — ответил Слезко.

Да, я знаю, подумал Аркадий, они имеют в виду КГБ. С ума можно сойти. Пока Воловой был жив, Скиба и Слезко с удовольствием стучали на Аркадия, как на врага народа, однако теперь он мертв, и эти сторожевые псы пришли в замешательство. Дело не в том, что они стремились доказать свою преданность, просто им нужен был новый властный псарь. Ну что же, крестьянин выращивает хлеб, сапожник делает ботинки, а стукачам нужен новый Воловой. Они просто превратили Аркадия из жертвы в хозяина.

— Спасибо, — поблагодарил Аркадий. — Буду помнить о вашем предупреждении.

— Не понимаю, почему бы вам просто не арестовать их? — спросил Скиба. — Ведь они простые рабочие.

— Иначе не будете чувствовать себя в безопасности, — поддержал его Слезко.

— Мой совет вам — берегите собственные шкуры, — сказал Аркадий.

— В такое время никогда нельзя чувствовать себя в безопасности, — мрачно согласился с ним Скиба.

На мостике падающий снег освещался носовым прожектором и огнями рулевой рубки, так что можно было следить за хлопьями, опускающимися из темноты на ветровое стекло рубки. Оно имело подогрев, и ритмично работавшие дворники отбрасывали хлопья снега в сторону, но в углах все равно образовался ледяной налет.

Внутри рубки свет был тусклым, светились зеленые глазки радара и эхолота, и только гирокомпас был ярко освещен. Марчук стоял у штурвала, а Гесс возле ветрового стекла. Никто из них не выразил удивления, когда в рубке появился Аркадий.

Рулевой отсутствовал, в навигационной тоже никого не было. Рукоятка телеграфа стояла в положении между «самый малый» и «стоп».

— Почему мы замедлили ход? — спросил Аркадий.

Капитан через силу улыбнулся. Когда он достал сигарету, то был похож на человека, вспоминающего свою жизнь перед последним шагом к гильотине Гесс, на лице которого мелькали тени от дворников, выглядел так, как будто был следующим за капитаном.

— Мне надо было оставить вас там, где вы были, — сказал Марчук Аркадию. — На разделочной линии надо было засунуть вас в брюхо кита и не вытаскивать оттуда.

— Мы останавливаемся? — спросил Аркадий.