Полярный круг

Когда старик Рультын угнездился на своем постоянном месте, достал бинокль и положил его к себе на колени, Надя подошла к нему.

— А, етти, Надяй, — приветливо сказал старик. — Рано встаешь!

— Да уже десятый час, — сказала Надя.

— Это, значит, я опоздал, — усмехнулся старик. — Вот, говорят, к старости человек меньше спит, а я наоборот — сплю и сплю. Видно, в молодости недоспал, теперь добираю.

Помолчав, он взял бинокль, тщательно приладил окуляры к глазам и медленно оглядел водное пространство. Он поворачивался всем своим телом и что-то шептал про себя.

Отняв от глаз бинокль, он предложил Наде:

— Хочешь посмотреть?

Море тотчас изменило цвет, как будто его чисто вымыли, но еще не дали как следует просохнуть. Льда не было видно даже в бинокль. Зато вельботы на темной поверхности моря выделялись отчетливо, ясно. Они были разбросаны далеко друг от друга. Лишь задержав надолго внимание, можно было уловить их движение.

Надя перевела бинокль на мыс Еппын, и он со всей громадой камней, зеленой травой по склонам и белесовато-голубым мхом придвинулся, закрыв половину неба.

Потом Надя прошлась по очертаниям далекого мыса Беринга. Даже в бинокль он оставался далеким, словно повисшим в чистом морском воздухе, рядом с легкими теплыми облаками.

Она вернула бинокль.

— Спасибо, дедушка!

— Пожалуйста, товарищ, — ответил по-русски Рультын. Когда старик начинал говорить по-русски, это означало, что у него хорошее настроение.

Все хорошо было в Еппыне, но вот заранее увидеть летящий вертолет не было никакой возможности. Он выныривая из-за самого мыса Еппын и сразу шел на посадку на берег озерка, заваленного ржавыми бочками. И на этот раз машина показалась неожиданно, пронеслась над морем, прогрохотала над стариком и девочкой и понеслась к посадочной площадке. Это был четырехугольник, залитый цементом и, обозначенный выкрашенными в ярко-красный цвет железными бочками.

Надя вскочила на ноги и помчалась вниз.

Вслед что-то предостерегающее кричал старик Рультын, но Надя не слушала его.

Когда она подбежала к вертолету, винты еще медленно раскручивались, но летчики уже выкинули маленький трап и выбрасывали на землю мешки с почтой.

— Здравствуй, Надя! — весело поздоровался с ней летчик. — За письмом пришла?

— За письмом! — ответила Надя и, не удержавшись, похвастала: — Папа уже из Москвы мне пишет письма.

— А сама в Москву хочешь? — спросил летчик.

— Хочу, — ответила Надя. — Как вырасту — сразу поеду, полечу на самолете.

Пришла заведующая почтой. Она собрала разбросанные мешки, и Надя взялась помочь ей. Почтарша уже привыкла к этому. Они пошли коротким путем — по берегу моря. Наде не терпелось, и она далеко обогнала медленно идущую женщину, положила мешок на крыльцо и уселась на деревянные ступени. Подошел Вермут и принялся обнюхивать почтовый мешок. Надя отогнала собаку. Она сдерживала рвущиеся наружу радость, нетерпение. Пока почтарша открывала дверь, возилась с замком второй двери, потом медленно развязывала мешки, высыпала на стол письма, Надя стояла поодаль. Но вот посыпались разноцветные конверты, и почтарша сказала:

— Ну иди, ищи свое письмо.

Надя подбежала к столу и принялась разбирать письма. Больше всего писали учителям. Потом в сельский Совет. В сельсовет в основном шли большие серо-коричневые конверты из райисполкома. Часто получал письма дизелист Грошев. На авиаконвертах были картинки, но Надя заметила, что отец посылал письма именно в тех, на которых был изображен сверхзвуковой самолет. Правда, она несколько раз ошибалась, принимая за свое чужое письмо, посланное в таком же конверте. Вот еще один знакомый силуэт — как бы очертания неведомой хищной птицы. Так и есть — письмо Наде Оле!

— Вот оно! — радостно вскрикнула Надя.

— Ладно, бери и иди читать, — ласково сказала почтарша.

Надя пулей выскочила из почты и побежала на берег, туда, к бане, где за старым корпусом валявшегося на берегу катера было тихо и пусто.

Она уселась у самой воды, как раз там, где вчера сидела, и принялась рассматривать конверт. Адрес был написан немного небрежно, а цифры индекса явно вылезали из предназначенных им линий. Надя надорвала конверт и осторожно его вскрыла. В нем находилось три листка. Они были густо исписаны. Видно, очень торопился папа: почерк ужасный. Но Надя уже привыкла к нему и принялась медленно читать, вслушиваясь в каждое слово.

«Здравствуй, моя дорогая девочка!

Сижу у окна и смотрю — туман идет с бухты и заволакивает улицу за улицей, ползет все дальше, и мне даже кажется, что он ползет по мне, забирается внутрь. В такую погоду никуда не хочется идти: лежать бы на кровати и ничего не делать…»

Надя с удивлением прочитала эти строчки. Какая бухта, какой туман? Сколько раз видела Надя на картинках Москву, в кино — там всегда была ясная солнечная погода, никакого тумана и в помине не было. И что за бухта? Что-то слышала Надя про водохранилища, Москву-реку. Может, оттуда пошел туман? Не повезло папе. Надо же угодить в Москву в такую плохую погоду!