Полиаспектная антропология

Между тем, если состояние (и/или момент) невинности, согласно Г. Гегелю, не содержит в себе никаких оппозиций и тем более не является их синтезом друг с другом, релятивизирующим (или снимающим (по его мнению)) все наличествующие противоречия между ними, поскольку представляет собой моносемантичную и одномерную структуру, обозначаемую им как "бытие-в-себе" ("an-sich-sein"), то после выхода за его пределы начинается парадоксальная, поливалентная, кинетическая и многоплановая этическая диалектическая полемика. Последняя развертывается между двумя противоположностями репрезентированными посредством таких нравственных категорий, как порок и добродеятель. Соответственно рассудочный субъект, преодолевая статус (и/или кайрос) невинности, автоматически, мгновенно и неизбежно встречается с антагонистическим столкновением, отражающим непосредственное противостояние одного морального полюса со своей абсолютной антитезой. Таким образом, рациональный актор может апперцепировать и осмыслять полновесный и всесторонний диалектический моральный дискурс только тогда, когда оказывается по ту сторону режима невинности и по-настоящему осознает кардинальное, глубинное и фундаментальное различие между пороком и добролеятелью, функционирующих в качестве оппозиционных друг другу уникальных и специфических классификационных этических характеристик. Кроме того, само девственное состояние последний (актор) способен полностью проанализировать, адекватно интерпретировать и корректно дешифровать лишь после его окончательного и необратимого преодоления.

Наряду с этим, следует подчеркнуть, что если рациональный субъект пребывает в безмятежной и благостной ипостаси невинности, то, с сточки зрения категории модальности, она (ипостась) является для него полнообъемной актуальностью, тогда как добродеятельный и порочный модусы должны рассматриваться им как полноценные потенциальности. При этом, все эти три нравственные категории, одномоментно коэкзистируя друг с другом посредством различных модальных режимов, свойственны его интериорной эссенциальной природе. Соответственно, невинность, порок и добродеятель, представляющие собой гетерогенные этические статусы (и/или кайросы), находясь в разнородных состояниях модальности, с одной стороны, симультанно сосуществуют друг с другом, а с другой — являются эндогенными сущностными характеристиками рассудочного субъекта. Хотя, безусловно, ранее уже отмечалось, что последний (субъект) экзистируя посредством ипостаси невинности, по мнению Г. Гегеля, абсолютно не знает и не догадывается о неопровержимом наличествовании иных моральных категорий. И тем не менее, данное обстоятельство не препятствует всем этим трем этическим свойствам, манифестирующим посредством гетерогенных режимов модальности, одномоментно как сосуществовать друг с другом, так и атрибутировать внутреннюю эссенциальную природу рационального актора. Кроме того, именно в подобного рода эпистемологических деталях и онтологических нюансах и заключается фундаментальная семантическая парадоксальность и поливариантность диалектического дискурса (и/или метода), допускающего симультанное коэкзистирование друг с другом в одном и том же едином и целостном специфическом пространстве гетерогенных оппозиций. Более того, синхронное сосуществование друг с другом этих присущих его (актора) интериорной сущностной матрице нравственных характеристик может рассматриваться и интерпретироваться при помощи не только разнородных режимов модальности, но и синхронической, диахронической и синхронно-диахронической структуралистских позиций.

Вместе с тем, выходя за пределы состояния невинности, рациональный субъект мгновенно осознает, что его существование может развертываться либо в позитивном, либо в негативном моральном ключе. Соответственно, теперь его нравственный выбор находится в рамках предельно конкретной дуальной структуры, инкорпорирующей в свое интериорное пространство такие этические категории, как порок и добродеятель. Поэтому, совершенно очевидно, что в дальнейшем диалектическая полемика, будет разворачиваться именно между этими двумя моральными антитезами. Кроме того, в данном присущем рассудочному актору онтологическом и интеллектуальном состоянии (и/или моменте) такие модальные категории, как потенциальность и актуальность, а также многие другие эпистемологические, метафизические и иные положения, основания, принципы и аспекты будут кардинально отличаться от своих идентичных дубликатов, принадлежащих к ареалу девственной витальной манифестации. Таким образом, находясь по ту сторону последней (манифестации), он (актор) не только вступает в ноэтический и концептуальный диалог с бинарной матрицей, включающей в свое эндогенное пространство лишь порок и добродеятель, но и может корректно, адекватно, глубинно и полновесно осмыслить и экзегетировать данные этические конструкты.