Полибий и его герои

Теперь ахейцам ничего не оставалось, как снова просить помощи у македонцев. Выслушав отчет о случившемся, македонцы, к немалому огорчению ахейцев, не выразили ни удивления, ни возмущения «подвигами» этолян. Ведь такое поведение «было привычно для этолян… Настолько легче прощаются постоянно совершаемые несправедливости, чем редкие, необычные поступки, — говорит Полибий. — И этоляне знали это: они грабили Элладу непрерывно, без объявления войны нападали на многие народы, а обвинителей своих даже не удостаивали оправдания, но еще издевались над каждым» (IV, 17, 4). Впрочем, помочь македонцы обещали.

А этоляне действовали. Внезапно появились они под маленьким аркадским городком Кинефой. С давних пор, говорит Полибий, его терзали непрерывные смуты и распри; представители враждебных партий постоянно резали друг друга, а имущество убитых делили между собой. Многих изгоняли. Не так давно изгнанники взмолились к кинефянам, они говорили, что не хотят уже ни денег, ни власти — пусть им дадут только умереть на родине. Ахейцев они тоже заклинали помочь. В конце концов ахейцы над ними сжалились и стали просить кинефян смилостивиться. Решено было позволить изгнанникам вернуться. Состоялось торжественное примирение: курились алтари, приносили жертвы, все воздевали руки к небесам и давали великие клятвы. Умиротворенные и довольные, люди легли спать. Но сон их был недолог. Их разбудил страшный грохот — по улицам с улюлюканьем неслись этоляне. Оказывается, только что прощенные изгнанники открыли им ворота. По-моему, говорит Полибий, они задумали это, еще стоя у алтарей, окутанные волнами фимиама. Этоляне устроили дикий погром: они носились по городу, врывались в дома, вытаскивали все, что попадалось им на глаза. Потом им вообразилось, что самое ценное они не нашли. Они стали хватать граждан и пытали их, чтобы узнать, не припрятали ли они где-нибудь деньги. Под конец они и вовсе спалили город. Впрочем, они сделали одно доброе дело, замечает Полибий. Они зарезали бывших изгнанников, которые впустили их (IV, 17–18, 7–8; 19,6).

Отойдя от Кинефы, этоляне подошли к городу Лусаму. Там находился знаменитый, чтимый всеми эллинами храм Артемиды. Но этоляне были выше предрассудков. Они объявили, что угонят священное стадо богини, если жрецы не проявят здравый смысл. Жрецы немедленно его проявили и вынесли этолянам драгоценные дары и утварь. Этоляне прихватили все это с собой и пошли дальше (IV, 18, 9–12). Ахейцы стали набирать новую армию. Между тем этоляне во главе с Доримахом вторглись на территорию самой Македонии и захватили город Дий, славный своим храмом Зевса. Они срыли стены, сожгли портики, окружавшие храм, уничтожили все священные предметы, употреблявшиеся во дни всенародных праздников, словом, стерли храм с лица земли. Позже Доримах разорил великую Додону, воспетую Гомером, где стоят, по выражению Эсхила, «говорящие дубы чудесные»[11], общеэллинскую святыню, куда стекались паломники со всего греческого мира. Когда же он возвратился домой, говорит Полибий, «его не признали нечестивцем, но превознесли почестями и взирали на него как на доблестного мужа, оказавшего услугу государству» (IV, 62, 2–4; 67, 3).

Наконец, к радости ахейцев, македонцы вмешались в войну. И сразу же Филипп, почти ребенок, проявил и ум, и талант, и волю. Все поражались его смелым неожиданным предприятиям. Обе армии ходили по Греции, все предавая огню и мечу, разрушая город за городом. Такие вещи стали в тогдашней Элладе таким обычным делом, что даже Полибий при всей своей гуманности говорит об этом почти равнодушно. Продать всех жителей города с женами и детьми, замечает он, это даже и не наказание. «По законам войны такой участи подлежат и неповинные ни в каком преступлении» (II, 58, 9–10). Таково было озверение против себе подобных, замечает он в другом месте (XXIII, 15).

Теперь чаша весов явно склонялась в пользу македонцев. Среди других городов захватили они у этолян Терм со знаменитым храмом. Памятуя, как вели себя этоляне в Македонии, они в свою очередь уничтожили все храмы. Тогда впервые молодой царь поднял руку на изображения богов. Филипп и его друзья, говорит Полибий, были совершенно уверены, что поступили правильно, ибо они «воздали равной мерой этолянам… Я держусь противоположного мнения, — продолжает он… — Врачуя одно зло другим, Филипп соревновался с этолянами в кощунстве и был уверен, что не совершает никакого нечестия». Для того чтобы понять, какую ошибку совершил Филипп, достаточно представить себе, что почувствовали бы этоляне, если бы царь поступил с ними великодушно и благородно. «Я полагаю, они испытали бы прекрасное чувство благожелательности». И Филипп победил бы врагов не только оружием, но благородством. А это самая прекрасная победа (V, 9, 6–12, 2).