Полигон

Я осторожно отхлебнул из чашки.

— Вы Харон? Вы действительно Харон? — спросил я.

— Харон Ованесович Оганесян — к вашим услугам. Мой отец был историком, специалистом по Древней Греции. Именем я обязан ему.

— Жутковатое наследство, — сказал я, чувствуя пустоту в душе. — Но армян-лодочников не бывает, так же, как нет евреев-строителей и дворников.

— Ну, во-первых, армянин я только наполовину; мама была русской, царствие ей небесное… А что до имени… Многие не знают, с чем оно связано. Можно же абстрагироваться…

— А вы — абстрагируетесь, когда топите на озерах людей? К тому же, если не ошибаюсь, это был брат по крови…

Он помрачнел:

— Почему люди помнят один плохой факт и забывают сто хороших? Трагическая случайность, не более…

Я смотрел на него. Ничего общего с описанием моей мамы. Невысокий, без бороды, утонченные черты лица. Над уголками губ, справа и слева — щегольские капельки усов, будто прилипли две половинки кожуры от семечек. Седые баки. Волосы с проседью собраны сзади в аккуратный небольшой хвост, перетянутый кожаным шнурком. Лицо породистое, но никакой благообразности; скорее — порок.

— Мне вас описывали по-другому, — сказал я. — Тот, в «Страусе», был ближе к образу. И звали его так же. Что за мистификации, можете объяснить?

В это время с улицы послышался зычный голос Каракурта. Харон поднялся с кресла, подошел к окну и позвал меня:

— Не желаете взглянуть?

Я приблизился к окну.

Занимался пасмурный рассвет — новый день в этом проклятом мире. Во дворе собрались все, или почти все, Дикие Байкеры. Они стояли вокруг высокой деревянной конструкции, на вершине которой лежали тела Птицеяда и второго байкера, завернутые в серые покрывала.

Каракурт и еще четыре бандита держали в руках горящие факелы. Главарь с пафосом вещал о потере, мести, памяти, законах паучьей стаи; его голос то почти утихал — и тогда стоящие в отдалении подавались к нему, чтобы расслышать, то гремел во всю мощь — и люди отступали. Так они колыхались некоторое время. Потом большой босс на мгновение умолк, вскинул вверх факел и заревел. Его примеру последовали четыре бандита, а все остальные орали с поднятыми вверх руками. Звук был столь мощный, что задребезжали стекла, а я отшагнул от окна, успев заметить, как пять человек внизу, во дворе, не переставая орать, синхронно опускают факелы и подносят огонь к основанию деревянного сооружения.

Харон, не отрываясь от зрелища, допил кофе и пробормотал:

— Ритуал…

— Да бросьте вы! — сказал я с раздражением. — Насмотрелись голливудщины… Начнем с того, что Патрокл был обезглавлен, а Птицеяда расстреляли…

— Знаю, — сказал Харон. — Читал Гомера.

Мы вновь уселись друг напротив друга. С улицы доносился треск гигантского костра, в небо поднимались клубы черного дыма.

— Так что насчет внешности и двойников? — спросил я. — Или тот, в стриптиз-клубе, тоже был настоящим Хароном? Вас, Харонов, вообще можно строить поротно и отправлять на защиту города от всякой нечисти…

— Знаете, Артем, в этом мире много странного… Если я вам скажу, что того человека в «Страусе» не было — вы ведь не поверите?

— Как это — не было?! — взвился я.

— Вот видите… Точно так же не поверите в то, что он такой же настоящий Харон… виноват, был настоящим Хароном, работал на лодочной станции Холодных озер… Только родственников у него нет, а у меня есть — бабушка; он был наркоманом, а я — нет; и он не знал, где Выход и кто такой Человек Равновесия, хотя слышал и про то, и про другое. А я знаю.

— А кто утопил мужа Розы Карапетовны? — спросил я, переставая понимать вообще что-либо. — Вы? Или он? Или оба вместе?

— Я, — сказал Харон, улыбаясь. Подумал и добавил: — Или он. Но только не оба вместе.

— Вы издеваетесь?

— И не думал.

— А как вы оказались здесь, на Золотых дачах?

— Очень просто. Четверо суток назад, ночью, ко мне в квартиру в Нижнем городе вломились полицейские во главе с господином Топорковым. Перевернули все вверх дном — что искали, не имею понятия. Зачем-то потащили меня с собой, не дав толком собраться. На выезде из Нижнего города меня отбили байкеры, доставили сюда. Каракурт потом по глупости попался, не знаю точно где.

— Они держат здесь заложников?

— Да, кое-кому из хозяев особняков или их родственников не повезло…

— И вы называете это невезением?! — Я заставил себя успокоиться, закрыл глаза и сосчитал до десяти. — Я искал вас. Долго. Мне про вас сказал…

— …Лесик. Я знаю.

— Я искал вас… Напрасно?

— Это решать вам. Расскажу, что знаю. Сможете понять, нет ли… Приготовьтесь слушать. Настройтесь.

Окружающее пространство преобразилось. Все посторонние звуки и запахи ушли, изображения окружающих предметов и картины за окном будто смазались. Были только я и он.

Да. Кажется, я настроился…