Полигон

– Конечно, – сказал я. – Согласия я бы не дал.

– Дело именно в этом. К тому же чистота эксперимента... Погоди-ка.

Он снял трубку внутреннего телефона и сказал:

– Дюкин и Полисадников.

Через пару минут в кабинет постучались и осторожно вошли два человека: Дюкин и парень, который приснился мне, когда я задремал в автобусе по дороге из тира в банк: в очках с толстыми стеклами, делающими зрачки похожими на маленьких плавающих медуз.

– Присаживайтесь, – сказал им Сотников.

Они расположились за столом напротив меня. Полисадников сочувственно улыбнулся, и мне очень захотелось дать ему по очкам.

– Знакомьтесь, – сказал Сотников. – Дюкин Петр Николаевич, руководитель проекта «Полигон». Впрочем, ты, Артем, его наверняка знаешь, он часто бывает в банке. – Я кивнул. – А это – Полисадников Евсей Евсеевич, его зам, ведущий разработчик программы «Трэвел» по форме «ноль». Артем подписал Договор о неразглашении, господа. Посвятите его в подробности.

Дюкин откашлялся. Меня так и подмывало спросить, нашли ли они в «Страусе» замену Вельзевулу для своих шоу...

– Около двух лет назад, – сказал Петр Николаевич, – началось сотрудничество нашей компании с банком. Речь шла о том, что сотрудники, которых планируется подключать к выполнению особо важных и сложных задач – там паче, если им придется возглавлять подобные участки работы! – обязаны проверяться особым образом, дабы избежать форс-мажора в дальнейшем, на этапе выполнения этих задач. Мы разработали программы для тестирования специалистов разных областей деятельности, в том числе – для сотрудников безопасности. Руководители проектов и их заместители проходят обязательную проверку по форме «ноль», на объекте «Саркофаг». При том, как я уже сказал, что программы различны. У вас это был «Travel-war [11]». Для других департаментов – другое. Общий режим – «реальное участие». Главная задача разработчиков: абсолютная реальность происходящего, включая изначально нереальные, мистические моменты. То есть вы – там. Для рядовых сотрудников предусмотрены формы «один», «два» и «три» без режима «Реальное участие». Данный режим – невероятно дорогостоящая вещь, впрочем, абсолютно окупаемая. В процессе тестирования создана объективная и исчерпывающая картина того, как вы, потенциальный руководитель, можете повести себя в той или иной ситуации. Нет ничего, что осталось бы за скобками. Отчет пишет машина. Объем отчета восемьдесят листов. Из пятидесяти двух баллов вы набрали сорок один. Очень высокий результат.

– Прошу прощения, – сказал я. – Какой сегодня день?

– Среда, – сказал шеф. – Твоя суточная смена. – Он посмотрел в окно. – Скоро заканчивается... Завтра – мой день рождения.

Дюкин и Полисадников смотрели на меня.

– Я вам не верю, – сказал я.

Они переглянулись.

– В чем именно, господин Армеев? – спросил Полисадников.

– В том, что это тест, и все происходило всего лишь в моей голове. Я действительно был там. Просто вы меня вытащили.

Теперь уже Сотников уставился на них, и в его глазах была тревога.

– Парируйте, господа, – сказал он.

– Артем, сегодня, когда вы получали оружие, вам был сделан укол, – сказал Полисадников несколько более торопливо, чем следовало. – После этого вас доставили на объект и приступили к тестированию. Все, начиная с тира – программа. Люди, с которыми вы общались в ее рамках (или, как вы сами считаете, в реальности) – это не люди. Это функции. Все ситуации тщательно смоделированы.

– Я там был, – раздельно сказал я, уверенный, что должен убедить их, что они просто заблуждаются. – Я все это видел... Я говорил с Галиной Андреевной...

– Галина Андреевна умерла, – сказал Дюкин. – Двадцать четвертого февраля было сорок дней. В тот день вы ездили на кладбище. Это просто функция – одна среди многих. Для некоторых из них за основу взяты реальные люди, иные придуманы. Под вас писалась индивидуальная программа. Предварительно изучалась ваша жизнь и окружение. Именно поэтому вам все кажется подлинным. Но так и должно быть. Это еще раз подтверждает достоинства «Полигона». Уже завтра или послезавтра ваши мозговые процессы восстановятся окончательно, и вы поймете...

Я покачал головой: нет. Я был там.

– Конечно, были и недостатки! – сказал Полисадников. В его голосе мне почудились нотки отчаяния. – Например, во время поездки в «Центральный» в самом начале вас беспокоила одна мысль. Потом это забылось. Так вот, эта мысль – о снеге. В реальной жизни он еще не сошел. В программе же он не прописан. Взгляните в окно.

Я послушно поднялся и подошел к окну.

На улице давно стемнело, но в свете фонарей тут и там, большей частью на теневой стороне, виднелись бело-черные островки. Снег. В этом году поздняя весна...

Там, где я был, снега не было.