Полигон

«Уймись!» – одернул себя Новак. Не стоит марать руки. Как только главная сделка состоится, Тень займется жирдяем. И уж смерть последнего будет лютой, Новак это особо оговорит.

– Адольфо, прошу в мой кабинет! – чтобы привлечь внимание толстяка, бывший мент коснулся локтя делового партнера и тут же брезгливо отдернул руку.

Глаза мистера Гамбино тут же потухли, он всхлипнул и подался вперед всем тучным телом, рискуя сместить центр тяжести и, потеряв равновесие, проломить пол зала до фундамента. Это он так кивает, догадался Новак. У сицилийца столько жира под нижней челюстью, что иначе не получится жестом выразить согласие.

Тотчас рядом серой опухолью образовалась тетя-лошадь – так Новак окрестил свою новую представительницу в Вавилоне. Ее грива, обмотанная вокруг башки, ничуть не растрепалась, скорбная мина не стала оптимистичней. Пока она не затянула погребальную песнь срывающимися голосом, Новак велел ей:

– Сопроводите нас в мои апартаменты.

По пути к ним присоединились двое синоби. Тени среди них не было.

Тетя-лошадь отворила апартаменты.

– Прошу! – Новак махнул рукой, указывая в дверной проем.

– Только после вас, – наотрез отказался Гамбино.

Неужели этот боров считает, что стоит ему первым войти в кабинет, так сразу на него накинутся убийцы, сработают десятки ловушек, дверь захлопнется и помещение заполнит удушающий газ?

– Благодарю. – Новак сделал вид, что не заметил недоверия, и прошествовал первым. Перед тем как ступить за порог, он велел: – Никому не беспокоить ни при каких обстоятельствах. Повторять: ни при каких.

Он шагнул в темноту. Сработал датчик движения, включился свет.

Мозгоправы всякие и спецы по невербальным методам общения утверждают, что кабинет босса просто обязан быть… э-э… дружелюбным. Никаких тебе острых углов, только мебель со сглаженными краями. Это поможет создать атмосферу взаимного комфорта и расположения между хозяином кабинета и его незваными гостями. И тогда будет боссу счастье, и бизнес его вознесется до небес, а то и вовсе дотянется до пяток Билла Гейтса.

Чушь.

Ровные, резкие линии, крупные формы и внушительные объемные детали – только так и никак иначе. Пол обязательно дубовый, мебель – антикварная, без всей этой новомодной урбанистической фигни из стекла и стали.

Стены – сплошь кожаные панели и ценные породы дерева. Звукоизоляция такая, что, если снаружи начнется ядерная война, в кабинете никто не услышит. Треть помещения занимал лаковый стол и громадное кресло, обтянутое страусиной кожей. Для посетителей – креслица попроще, оранжевого кожзама достаточно. Такая вот безвкусица – оранжевые кресла, они мозолят взгляд, они раздражают… То, что нужно. Новак в восторге от этой вульгарщины, которую как бы уравновешивает своей бескрайней солидностью стоящий на столе светильник с абажуром зеленого стекла, как у партийных вожаков Союза.

– Товар у вас с собой? – Новак остановился в центре комнаты и повернул голову ровно настолько, чтобы краем глаза увидеть собеседника.

Сделав шаг от порога и услышав вопрос, Гамбино тут же замер. Его будто уличили в чем-то постыдным, и теперь он судорожно подбирал слова в свое оправдание, но никак не мог их найти, и потому жутко нервничал.

Ну и типчик. Наверняка сицилийское братство, потеряв надежду основать филиал в Вавилоне, отправило сюда самого никчемного члена, от которого не столько ожидали результатов, сколько надеялись втихую избавиться. Так сказать, без шума и скандала освободить его папу и маму – уважаемых членов сообщества – от занимаемой должности родителей. Однако боссы мафии ошиблись: Адольфо Гамбино оказался расторопней, чем они надеялись, раз он не только до сих пор жив, но еще и ведет переговоры с самим Новаком.

Или же он просто жутко везучий сукин сын.

А еще возможен вариант, что он просто хитрый сукин сын, который умеет отлично прикидываться дурачком.

Одно точно: Гамбино патологически осторожен. И сейчас он почуял опасность и – якобы? – перепугался насмерть. Насчет насмерть – это не гипербола, при столь значительном излишке веса нервничать опасно для здоровья. Окочурится еще, а товара при нем не окажется – и что тогда? Значит, сделка на грани срыва, чего Новак никак не мог допустить.

Ведь это его последняя сделка, совершив которую он твердо решил отойти от дел.

Уничтожит Края – и можно наслаждаться спокойной жизнью в личном бункере на личном острове.

– Адольфо, вы ведь курите? Прошу, курите, не стесняйтесь. И не спешите с ответом. Вам ведь наверняка нужны гарантии того, что я серьезный человек, а не босяк с переулка?

Гамбино неуверенно подался вперед всем телом. Затем суетливо вытащил из кармана вонючий сигарный окурок, вставил его в пасть и принялся лупить себя по одежде в поисках спичек или зажигалки.