Полигон

Сгорели гробы-контейнеры. Сгорел компьютер в стеклянном аквариуме. Сгорел сам аквариум. Сгорел мертвец, носивший когда-то фамилию Воронов, и очнувшийся от беспамятства смерти после просмотра записи о себе живом. Сгорела впечатанная пулями и гранатными разрывами в стену и пол Славкина могила под матовой пленкой.

Сгорело все. Ну, почти все.

Славный, в общем, домик…

Теперь бункер был другим. Стерильно чистым, отмытым, отдраенным. Беспощадным очищающим пламенем.

И все же по иронии судьбы-зубоскалки, кладбищенская база «Мертвого рая» оказалась вполне пригодной для жизни. Под спаленным гаражным ангаром обнаружился даже уцелевший медблок с медикаментами. А в складах на нижнем уровне – целые залежи продовольствия. Судя по всему, за время военного положения Кожин перевез стратегические запасы Периметра на Старое кладбище, но перегруженный Караван не смог или не успел взять все. Так что новые обитатели бункера без труда находили вполне съедобные концентраты под обугленной коркой верхнего слоя пищевых блоков.

Однако сегодня думалось не о хлебе насущном. О другом были сегодня все мысли.

Николай ожесточенно грыз щепку. Эта привычка, выдававшая чрезвычайное внутреннее напряжение, появилась у него после бомбардировки Ростовска. А для Дениса всегда оставалось загадкой, где бывший группировщик умудряется находить древесину. Город ведь выгорел почти дотла. Конечно, лет через несколько, когда в развалинах появятся первые молодые побеги, что рано или поздно появляются на любом пепелище, проблем с зубочистками не будет. Но сейчас…

Николай что-то невнятно промычал. Когда орг в таком состоянии, да еще и с щепкой в зубах, лучше разговорами ему не докучать. Денис молча присел рядом, на краю округлой ямы. На краю воронки с осыпавшимися краями.

Дожди – потому и пообваливалось все. Скоро опять придется расчищать вход. Денис не любил эту работу. Словно каждый раз заново вскрываешь могилу. А в остальном… в остальном кладбищенский бункер – славный домик.

Воронка, сквозь которую девять месяцев назад в «Мертвый рай» ворвалось чересчур живое адское пламя, ничем особо не выделялась на взрытом, опаленном бомбами и ракетами погосте. Так что вход в бункер не вдруг и заметишь. Даже если подойти вплотную.

* * *

Сейчас вплотную подошли только Николай и Денис. Остальные стояли поодаль. Остальные – это около сотни счастливчиков, чудом уцелевших в огненном потопе и выживших после. Почти все – со следами чудовищных ожогов. Да, люди пришли отовсюду, со всех районов. Даже с самых дальних. А ведь по обугленным, оплавленным развалинам-то ноги ломать – это не по асфальту бегать. День пути требуется, чтобы пересечь полигон «Р-1» из конца в конец. А то и больше.

Стояли люди небольшими группками. Семьи, курени, хутора, кланы. Шутка сказать: в Ростовске рождался ребенок. Первый после бомбардировки. И плевать, что новая жизнь на полигоне «Мертвого рая» начинается со Старого кладбища.

Дождались. А думали, не будет этого. Никогда. Все думали. Особенно в первые дни, недели и месяцы.

Тогда готовились к нападению. Вооружались кто чем мог. Кто что отыскал. Николай встал во главе. Николай учил бывших бургеров и законопослушных налогоплательщиков, оргов и милков, чиновников и работяг, мужчин, женщин, детей… Всех учил. Драться учил.

То были ускоренные жесткие курсы гвардейского спецназа. С покалеченными, с парой убитых, с одним умершим от изнурительных тренировок, с одним воспротивившимся и публично казненным. В небольшой человеческой группке зарождалась новая власть. А власть всегда отдает мертвечиной…

Денис тоже постигал науку убивать. Заново – не чужими – своими руками. Успешно постигал. Потому как иначе было нельзя.

Ждали: вот-вот попрут варвары из-за порушенной городской границы. А варвары все не шли. Маячили время от времени на холмах одинокие пугливые фигурки наблюдателей, но штурмовать беззащитный город никто не спешил. Даже в подземные коммуникации каннибалы не лезли.

Сначала думали – незачем было. Не интересует, думали, сгоревший полигон дикарей. Нечем, мол, поживиться на пепелище. Потом, во время обхода очередного участка внешней стены, возле ржавеющих останков перевернутого бронетранспортера нашли несколько освежеванных туш. Поняли: другое тут. Совсем другое.

Туши были разные: козы, одичавшие лошади, свиньи. Были и трупы людей. Тоже освежеванные. Разделанные.

Человечину оставили. Остальное забрали. Ушли быстро…

А через неделю – снова. На том же месте. Только без человечины.

Все это было странно. Более чем. Совсем не так было все, как ожидалось.

Оставили засаду. Засада сработала. И система оповещения не подвела.

Их подкараулили на следующей неделе. Там же, у разрушенной внешней городской стены. Подвывающую, подтанцовывающую процессию подкараулили – из двух десятков дикарей. Безоружных, грязных, в лохмотьях. С мясом. И страшных – жуть.