Полигон

Север Гансовский Полигон

I

– Черт! Я все-таки тоже не понимаю, – вмешался полковник с выпяченной челюстью. – Но почему танк уходит именно с того места, куда попадает снаряд из орудия? Ведь я-то могу думать, что снаряд попадет в одно место, а практически он попадает в другое. Что же служит сигналом для машины внутри танка – действительный полет снаряда или мое желание?

– Для этого есть блок расчетного устройства, – ответил изобретатель. – Прежде чем ваш артиллерист начинает стрелять, он снимает с приборов данные: расстояние до цели, скорость движения цели, направление. Он снимает их, какой-то миг они держатся у него в голове, затем он передает их на считающее устройство своей пушки. Но моя машина в танке тоже получает все эти расчеты, тоже определяет траекторию снаряда и соответственно уходит с предполагаемого места его падения. То есть когда вы прицеливаетесь в танк и производите выстрел, вы тем самым даете команду машине увести танк как раз с того самого места, куда должен попасть снаряд. Одним словом, главное, что мешает попасть в танк, – это то, что вы хотите в него попасть.

– Гм, – начал генерал. Он чувствовал, что разговор слишком долго обходится без его участия. – Гм… И тем не менее я думаю, что это еще не совершенное оружие.

– Когда будет создано совершенное оружие, – холодно сказал изобретатель, – нужда в профессиональных военных исчезнет.

На миг все умолкли, потом полковник рассмеялся.

– К этому, кажется, и идет. – Он заглянул в глаза своему начальнику. – Как вы думаете, генерал?.. Все делают машины. Нам остается лишь получать жалованье.

Генерал улыбнулся и кивнул. Затем лицо его стало суровым.

– Ну прекрасно. Продолжим. Майор, дайте ребятам команду на пост, пусть открывают огонь.

Он подпустил в голос порцию хорошо рассчитанной официальности, смешанной с горловой хрипотцой независимого вояки-командира и отца своих солдат. При этом он подумал, что никакая машина не смогла бы отмерить эти две дозы с такой точностью.

Сначала на остров высадились люди с маленького катера.

Вода у берега была мутной, ленивой, насыщенной песчинками и пахла гниющими водорослями. Возле рифов клокотали зеленые волны, а за ними расстилалась синяя теплая равнина океана, откуда день и ночь дул устойчивый ветер. Над пляжем росли острые бамбуки, за ними высились пальмы. Крабы отважно выскакивали из-под камней, бросаясь на мелких рыбешек, которых волны выносили сотнями на песок.

Люди с катера, их было трое, неторопливо обошли из конца в конец доступную часть острова, сопровождаемые тревожными, недоверчивыми взглядами индейцев, – здесь в маленькой деревушке жило несколько индейских семей.

– Как будто то, что надо, – сказал один из приехавших. – Ближайший остров в пяти километрах. Пароходных и авиалиний поблизости нет, место вообще достаточно глухое. Пожалуй, начальству должно понравиться. А впрочем, черт их знает…

– Лучше нам не найти, – согласился другой. Он повернулся к третьему высадившемуся с катера, к переводчику. – Идите скажите индейцам, чтоб они выезжали. Объясните, что это примерно на неделю, а потом они смогут вернуться.

Переводчик, долговязый, в дымчатых очках, кивнул и побрел к деревушке, с трудом вытаскивая ноги из песка.

Первый приезжий вынул из полевой сумки аэроснимок острова, карандаш, линейку и принялся прикидывать:

– Здесь поставим жилой корпус, рядом столовую. Тут отроем окоп, здесь блиндаж. На этом вот холме они могут поместить свою установку. Расстояние как раз пятьсот метров от блиндажа.

– А что это за штука будет? – спросил второй.

Первый, не отрывая от карты глаз, пожал плечами:

– Мне-то какое дело? У меня приказ подыскать остров. А у вас – доставить материалы. На остальное-то нам наплевать, верно? – Он вздохнул и распечатал пакетик жевательной резинки. – Ну и жарища! Куда это переводчик запропастился?

Переводчик пришел через полчаса.

– Ничего им не втолкуешь. Не хотят уезжать. Говорят, они всегда тут жили.

– А вы сказали, что здесь будут военные испытания?

– Думаете, они способны это понять? В их языке и слов таких нету. И что такое «запретная зона», до них тоже не доходит.

– Ладно, поехали, – сказал второй. – Остров мы нашли, жителей предупредили. Когда сюда материалы придут, индейцы уберутся сами.

Они подошли к катеру, столкнули его с помощью моториста в воду и через десять минут скрылись за горизонтом.

Некоторое время волны болтали этикетку от жевательной резинки возле самой кромки песка. Подошли индейцы, долго смотрели вслед катеру. Мальчонка потянулся за серебристой бумажкой. Старший из индейцев, с обветренным лицом, с могучим мускулистым торсом, прикрикнул на него.

Непонятные эти белые. Никто никогда не делает какого-либо дела целиком от начала до конца. Сказали – уезжать. А зачем? Долговязый, с глазами, спрятанными за стеклами, объяснил, что и сам не знает. Каждый делает только кусочек чего-то большого. А во что эти кусочки потом складываются, они и думать не думают.