Полигон

Денис встал на затекшие от долгого сидения ноги, в последний раз взглянул в глаза друга и пошел к остальным. По его щекам текли слезы, он стал стирать их рукавом — беспомощный и смущенный. Люди отхлынули, оставив Костю и Мишу один на один.

Миша не стал произносить долгих речей, да слова и не требовались, все и без них было понятно и просто. Убийца опустился на колени перед своей жертвой.

— Прости. Постараюсь сразу в сердце.

— Не важно. Мне вряд ли больно будет. — Костя ясно понимал, что умрет и без посторонней помощи, поэтому не испытывал никаких эмоций — словно душа уже упаковала чемодан и теперь, сидя на нем в центре пустой комнаты, осматривалась по сторонам, прощаясь без сожалений с домом, в котором прожила больше двух десятков лет. Каждый квадрат пыли на полу, каждая линия обоев хранит воспоминания, но какой смысл цепляться за них и тащить с собой?

Миша глубоко вздохнул и занес нож над неподвижным телом, глядя прямо перед собой…

Но клинок так и застыл в воздухе.

В нескольких метрах от него стояла Таня. Отбросив нож, Миша кинулся к ней, заключив в объятия.

— Таня, господи, Танюша, где ты была, я так волновался… — Слова вылетали скороговоркой. Девушка уткнулась в его плечо молча, словно кукла, у которой вот-вот кончится завод. Миша отстранился, отвел с лица волосы, чтобы посмотреть ей в лицо…

— Скажи, я теперь очень страшная? — Ее голос звучал негромко и блекло. Миша не нашелся, что ответить. Под впалыми веками начинались дорожки засохшей крови, в неверном свете пламени казавшиеся черными. Такая же черная, но гораздо более широкая полоса спускалась по разорванной ниже скулы правой щеке. Сквозь разошедшуюся кожу виднелась десна и несколько белоснежных зубов.

Вместо ответа Миша поцеловал ее в лоб.

Денис, пошатываясь, вышел из большой палатки, превращенной в лазарет. Из-под полога, который он не удосужился застегнуть, просачивался холодный белый свет галогенного фонаря. Нужен он был теперь лишь Мише, который стоял на коленях рядом с Таней, держа в своих руках ее перебинтованную ладонь. Связанный Антон в другом углу палатки негромко стонал в забытьи. Денис направился к кострам вдоль ряда палаток. Ольга, заметив его, кинулась навстречу.

— Ну как она?

— Шок. — Денис не испытывал желания общаться.

— Она… Она сможет видеть?

— Ей нечем, Оля. Тупо нечем больше смотреть. — Девушка закрыла рот ладонями. — Костя как там?

— Я… Мне кажется, спит.

Денис подошел к импровизированным носилкам. Костя и на самом деле казался спящим. Лицо расслабилось в легкой полуулыбке, стало совсем детским. Но глаза приоткрылись, нос заострился, осунулись щеки, и Денису не нужно было проверять пульс, чтобы понять — он мертв. Опустившись на колени, Денис закрыл ему глаза, а затем, борясь с готовым вырваться рыданием, коснулся лбом груди друга. Несмотря на все усилия, он чувствовал, как разум затягивает в кипящий водоворот гнева.

И, стоя на коленях, он заорал в черные небеса, выдавливая из легких бессмысленный рев раненого зверя, чувствуя, как вибрируют на пределе готовые порваться связки. Баньши над могилой друга.

— Ублюдок!!! Вот тебе твоя жертва, скотина!!! Подавись ею!!! Иди сюда, нечисть!!! Иди ко мне!!! Давай смелее, я тебе сердце вырву, тварь!!! Где ты?! Ты же меня слышишь, я знаю! Неужели ты меня боишься?! Как же я тебя ненавижу!.. — Последние слова Денис уже прорыдал. Он уткнулся лицом в истоптанную траву рядом со сползшей с носилок Костиной рукой. Плечи крупно тряслись.

Ночь не ответила. Она все так же молча окружала людей, и если бы кто-нибудь обратил бы внимание, то с легкостью бы заметил, что круг света стал намного меньше. Миша сел на траву рядом с Денисом, положив руку на его плечо.

— Динь…

— Нормально… — Он едва шептал, сорвав голос. — Все нормально… Как Таня?

— Спит.

— Она тоже натерпелась, пускай спит, не трогай ее. Пусть лучше спит, чем быть здесь…

На его лице плясали отблески костров, и казалось, что Денис гримасничает. Огонь беззаботно принимал в свои объятия все новые куски дерева, не задумываясь о том, что пищи для него остается все меньше.

Виктор крутил в руках сухую сосновую веточку — единственное топливо, оставшееся у их костра. Наконец он решился, и упавшая в костер ветка взметнула сноп искр. Язычки пламени жадно набросились на рыжую хвою.

— Ребята, найдите мне фонарик, я за дровами.

— Да вы с ума сошли! — Нестройный хор голосов заставил замолчать сидящих у двух других костров. Но Сергей и Паша уже двинулись к палаткам, принадлежащим погибшим мастерам.

— Не ходите, вы же погибнете! — Оля встала перед Виктором, не желая пускать, но осознавая свое бессилие. — Паша!.. — Но тот в ответ лишь сделал успокаивающий жест рукой.

— Мы, так или иначе, живы лишь до тех пор, пока горит огонь. — Виктор смотрел на нее как на ребенка. — Давайте сожжем палатки, потом одежду… А дальше? Все равно нам придется туда идти — сейчас или через час-другой. Не вижу смысла оттягивать — кто знает, будет ли через час хоть что-нибудь, кроме нашего лагеря. К тому же я не собираюсь в лес — край поляны засыпан обломками дерева. Здесь всего шагов пятьдесят. Я быстро.