Полигон смерти

Начальник продовольственной службы полигона попросил списать несколько походных термосов, в которых на фронте доставляли на передний край горячую пищу. По секрету сказал:

"Улетая в Москву, гости просят живой стерлядки. А ее удобно перевозить в термосах. Берут и, к сожалению, не возвращают..."

Пришлось уважить просьбу. Да и то ведь сказать - побитые самолеты списываем одним росчерком пера.

"Невеста" благополучно прибыла на свое ложе, и на поле началась горячка подготовка площадок, размещение приборов, аппаратуры.

Летом на полигоне очень жарко. В тени за тридцать градусов. В выходные дни офицеры с семьями отдыхали на берегу Иртыша. Любимым местом были небольшая тополиная роща и поросшая кустарником низина за нашими огородами, ближе к забору из колючей проволоки. Дальше ходить не разрешалось, да и берег реки вверх по течению был голый.

Отдых омрачали комары и мошкара. На песчаном пляже не поваляешься в свое удовольствие. За несколько минут все тело покроется от укусов гнуса беловатыми волдырями, вызывающими сначала боль, а потом неугомонный зуд.

Солдаты делали себе маски из пеньки, пропитанной дегтем, а офицерам выдавали по маленькому флакончику диметилфтолата. Это единственная жидкость, которая надежно отпугивала кусачую мошку.

На берегу я встретил нашего подрывника подполковника М.К.Шевчука.

- Приглашаю тебя завтра на интересное зрелище, - сказал он. - Взорвем сразу кучу тонн тротила, приезжай к десяти часам.

Выехал на Опытное поле вместе с Горячевым. Для меня, никогда не видевшего подобного взрыва, это действительно было лишь зрелище. Но специалисты, выставившие макеты защитных сооружений, прибористы и военные медики проводили свои исследования. С замиранием сердца мы наблюдали с расстояния не менее километра, как смелый мастер пиротехники что-то там делает - то на самой верхушке целой пирамиды взрывчатки, то внизу, потом бежит к машине, тащит что-то, потом опять лезет на самый верх... Малейшая ошибка - и может произойти непоправимое, и от подрывника ничего не останется. От этой мысли словно иголочками покалывает спину.

На наблюдательном пункте собралось человек двадцать. Я почувствовал себя совсем лишним человеком, когда к НП подъехал на машине незнакомый мне пожилой полковник. Начальник полигона, не стесняясь в выражениях, буквально прогнал его. Полковник торопливо удалился.

Наконец приготовления были закончены. Шевчук сел в кабину грузовой автомашины и направился к нам. Подъехав к Енько, доложил, что к взрыву все готово.

- Давай! - приказал генерал.

Шевчук взмахнул белым флажком. Земля под нами дрогнула, и на том месте, где была гора взрывчатки, блеснуло пламя. Во все стороны метнулись какие-то ошметья и, как при замедленной киносъемке, стало подниматься и шириться черное облако. В нем все нарастала белизна, а вскоре облако и вовсе стало белым. А тем временем к нам бежала, подминая высохшую траву, ударная волна. Достигнув наблюдательного пункта, она шарахнула, как из пушки, и заставила даже генерала схватиться за голову. У некоторых офицеров сдуло с головы фуражки.

Такой экспериментальный взрыв на полигоне совершался не впервые - для проверки ударной воздушной волны и сейсмических толчков. Одновременно решали свои задачи специалисты по защитным сооружениям, прибористы и медики, выставившие несколько животных.

На месте взрыва нас встретили жалобным лаем собаки. Многие уцелели и радовались появлению человека.

Военные инженеры снимали измерительные приборы, делали замеры обвалов убежищ и земляных валов, фиксировали на бумаге степень разрушения макетов домов, щитов, перекрытий. В этом большую помощь исследователям оказал бы простой фотоаппарат, но препятствовало лишь одно слово: "Запрещено".

Я не выставлял на своей площадке объекты, но даже беглый осмотр разрушений позволял представить, что могло случиться, если бы здесь оказались техника, склады, имущество тыла.

"Клевок" и его последствия

Время от времени на полигоне испытывались небольшие атомные бомбы, площадки для которых нашим отделом не готовились, и мы до самого последнего момента ничего не знали о предстоящих взрывах.

В теплое весеннее утро я шел в штаб. Неожиданно вдали блеснуло, потом через довольно продолжительную паузу грохнуло и покатилось за Иртыш, в сосновый лес, громовым раскатом. Малыши во дворе с визгом бросились к подъезду одноэтажного зданиям, и скверик замолк. Нет, не обычного раската небесного испугались дети. Я видел однажды, как в полдень все заволокло вокруг, погремел гром, а дождя все не было, и дети не прятались, а прыгали, протягивая вверх руки, прося у тучи влаги. Как они почувствовали в этот раз, что над ними прокатился не гром, а звук страшного взрыва?

В конце мая у нас появились бывший начальник полигона генерал С. Г. Колесников, ставший заместителем у В. А. Болятко, и полковник А.А.Осин, тесно связанный с подготовкой очередного испытания. Это означало, что ожидается новый взрыв. Вслед за ними прибыли из Москвы и мои помощники - специалисты служб тыла.