Полина (СИ)

По сравнению с нашей, земной, кухней, сердцем которой являлся бесшумный аккуратненький пищесинтезатор обтекаемой формы, а всё остальное – шкафы, тумбочки – просто вместилищем посуды, эта показалась мне сущим адом. На печке (или, как там это называется?) кипели жуткого размера кастрюли, тётя Анфиса над ними напоминала Мефистофеля над адскими котлами, кончики косынки торчали над головой наподобии маленьких рожков, не хватало только остренькой бородки. Невыносимо воняло какими-то овощами.

Я оторопело остановилась на пороге.

– Проходи! – Толкнул меня в спину Мишель.

Мы примостились на небольшой скамеечке около стены.

– Полведра картошки – это ещё ничего, – философски вздохнула Августа. Я уже научилась отличать её от брата по более тонким чертам лица. – Однажды мы полмешка чистили – вообще полночи просидели.

У меня так и чесался язык спросить, не используют ли они пищесинтезаторы, но решила не рисковать. Похоже, на Цитрее развитие техники ещё более примитивнее, чем я ожидала.

Некоторое время я внимательно разглядывала, как ребята чистят картошку, потом постаралась скопировать их движения сама и, естественно, сразу же порезалась.

– Нож сильно острый, – сказала я, зажимая рукой пораненный палец.

– Тётя Анфиса! Полина порезалась! – Крикнул Мишель. – Где у нас бинты?!

– Там в комоде, в верхнем ящике посмотри! – Тётя Анфиса очутилась рядом, посмотрела мой порез. – Хорошо ещё, что не сильно, – сказала она.

Мы с Мишуткой ушли в другую комнату, где мальчик довольно умело принялся меня бинтовать.

– Ты что, картошку чистить не умеешь? – Шёпотом спросил он меня.

– Ни разу ничем подобным не занималась, – так же шёпотом ответила я.

– Тогда просто сиди и ничего не делай, теперь тебе можно, ты порезанная. Мы сами всё сделаем.

– Фигушки! – Не совсем вежливо перебила я его. – Только ты помедленнее чисти, чтобы я могла разглядеть.

Во мне заговорило папино воспитание. Он всегда говорил, что от работы отлынивать нельзя, особенно если её за тебя собираются делать другие люди.

– Ладно.

Мы вдвоём вернулись на кухню и продолжили.

Я измучалась до предела, однако под конец у меня даже кое-что начало получаться.

– Я всё равно быстрее чищу, – сказал Фердинанд.

– Хвастаться неприлично, – заметила я.

– Кто хвастается?

– Ты хвастаешься.

– Я не хвастаюсь. Я и вправду быстрее всех чищу.

Мне хотелось сказать, что если я сама начну хвастаться, то обгоню его по всем параметром; всё-таки есть гораздо больше вещей, в которых я разбираюсь лучше его, однако мне пришлось промолчать. Ещё не хватало, чтобы во мне заподозрили супера. Хотя, больше чем уверена, никто из обитателей здешнего дома не представляет, кто это такие.

– Ладно, проехали. Картошка не стоит того, чтобы из-за неё ссориться.

Через полтора часа мы выбрались на улицу. Я зажмурилась от яркого, с непривычки, солнца.

– А нам завтра в школу, – вздохнул Фердинанд.

– У меня… у нас, – поправился Мишутка, – тоже каникулы через шесть дней заканчиваются, – и посмотрел на меня.

Вот это новости. Я едва смогла сдержать стон отчаяния. Только начало всё складываться – и на тебе! А что мне через шесть дней делать? Ехать с Мишуткой я не могу, если останусь тут, тоже возникнут разные вопросы.

– Ты чего такая серьёзная стала? – Спросила Августа, внимательно глядя на меня.

– Не люблю учиться, – сообщила я, хотя с час назад убеждала людей в противоположном.

– Я тоже, – заулыбалась девочка. – Давай в прятки!

– Это как?

Однако Августа то ли не поняла вопроса, то ли не расслышала. И куда-то помчалась, крикнув: "До ста!".

Мишутка объяснил мне, что она имела в виду.

Вскоре нас позвали на ужин. Невыносимо длинный день наконец подошёл к концу.

Теперь по праву близкого родственника я сидела рядом с Мишелем. Он, как всегда, о чём-то размышлял. Я даже видела – честное слово! – как он окунул в варенье малосольный огурец и, не поморщившись, проглотил!

– О чём ты всегда думаешь?- Спросила я, как только мы очутились в нашей комнате.

– С чего ты взяла?

– За едой у тебя такой вид, будто ты сам с собой в шахматы играешь.

– В шахматы? Нет, пожалуй, не в шахматы… Полиночка, а можно блоком памяти твоего компьютера воспользоваться?

– Надолго?

– На день. Мне кое-что нужно сделать, а памяти не хватает. Физической, – уточнил он.

Интересно, какая она ещё бывает? А если он имеет в виду виртуальную, откуда он такие слова знает? И где я ему тут, на Цитрее, её возьму?

Я глубоко задумалась. С одной стороны, отказывать невежливо, но с другой, если в моём компьютере что-нибудь перемкнёт, починить его можно будет только на Земле. А провести два с половиной месяца без персональника – этого и врагу не пожелаешь, не то что себе любимой.

– Давай я тебе завтра отвечу, а?

– Ладно, – согласился мальчик, явно ободрённый тем, что я сразу не отказала.

Потом мы натягивали найденную в какой-то дальней кладовке шторку. Мишель мне активно мешал, делая вид, что помогает. Наконец, шторка была повешена. Криво, некрасиво, сильно обвисая в середине, она, тем не менее, прочно перегородила комнату.