Полина (СИ)

Кстати, интересная тонкость этикета: если вам позарез нужно кому-нибудь позвонить, то время считается по тому часовому поясу, где находится оппонент. Но, что главное, если это неизвестно, принимается в расчёт текущее время в данном конкретном месте. И тогда уже неважно, что у того парня, которому ты звонишь, сейчас половина третьего ночи. Забавно, да?

Этикет – это было единственное, что я знаю досконально, причём в таком объёме, что, пожалуй, сама бы могу любого поучить.

Два нолика на электронном циферблате сменились на аккуратную единичку.

Минута десятого. Время пришло. Итак…

– Вызываю папу! – Сказала я, поднеся запястье с мобильником к губам. Что-то булькнуло и наступила тишина.

– Вызываю папу! – Слегка раздражённым голосом повторила я вызов.

Снова никакого ответа. Мои плечи произвольно передёрнулись. Скорее всего, отец где-нибудь на орбите. Или в своём кабинете, экранированном всеми возможными средствами – там связь всегда не очень. На Земле вообще крайне мало мест, недоступных для телефонной связи – кабинет Сенатора – один из них…

Сразу же вспомнилась "Штука" – вот у нас экранирование сигналов практически идеальное, даже помех и то нет! Интересно, как мы это сделали? Если папе об этом сказать, то, пожалуй, может и не поверить. Действительно, как-то в голове не умещается, что в какой-то непонятной школе на Вологодчине технологии защиты качественнее, чем в резиденции самого Сенатора.

Мне пришлось повторить вызов ещё несколько раз – никакого ответа – только изредка в уши что-то булькает. Звуки до боли напоминают неисправный слив в ванне.

Может быть вчерашние проблемы с Сетью ещё не решены? Тогда каким образом ко мне прошёл входящий звонок?

Я уселась на подоконник, обхватив руками колени, и задумалась, глядя на проплывающие по небу облака. Они плыли над головой белые, плотные и пушистые, словно комочки ваты.

И что теперь делать?

Самое плохое, если папочке срочно потребовалось вылететь куда-нибудь за пределы солнечной системы – тогда связи с ним не будет ещё очень и очень долго, даже когда у нас всё починят. Да и сам он сможет появиться дней через пять – не раньше. Где же тогда деньги для Белохвостикова взять?

Э-эх, надо было ещё вчера по телефону обо всём договориться, когда Графонет работал, и плевать на вежливость. Да и какая вежливость с самим папой, который знает меня всё то время, что я существую в этом мире? Глупо.

Времени не так-то уж и много. Да и папуля должен был понять, что просто так я бы не приехала. Тем более, я ему об этом говорила…

И что теперь делать?

Больше всего мне не нравится, когда что-то в моей жизни зависит не от меня самой, а от кого-то ещё, пусть даже этот "кто-то" – мой родной отец.

Отвечать-то перед моими ребятами в любом случае буду я, а не он. И зачем только обещала?! Ладно, это всё мелочи.

Долго переживать – не в моих правилах. В чём смысл, переживать или не переживать – всё равно от этого ничего не изменится, разве что нервы только зря потреплешь. Покупаться, что ли?

Ощутимо начало пригревать солнце. Сентябрь в Греции всегда был бархатным сезоном – это не какая-нибудь Германия или Украина.

Сорвав с вешалки полотенца, я выбежала из комнаты, вихрем промчалась по лестнице, даже слегка проехалась по перилам, но потом остановилась, поправила причёску, и к будочке охраны подошла чинно, как и полагается взрослой воспитанной барышне.

На вахте сидел сам Борис Емельянович Садовников – бессменный начальник нашей службы безопасности. Впрочем, я о нём уже говорила. Странно было другое – его присутствие именно здесь. Как правило, на входе сидели обычные охранники, а сам дядя Боря бродил по дому или работал у себя в кабинете. Видеть его здесь было слегка странно. Примерно так же, как капитана пассажирского звездолёта, самолично починяющего электронные платы бортового автопилота. В принципе, это возможно и даже с какой-то стороны понятно, но слегка необычно.

Дядя Боря сидел в кресле, повернувшись спиной ко входу, и что-то читал.

Рядом маячили ещё три парня – первый раз я увидела их вчера вечером и даже не представляла, кого как зовут.

– Привет, дядь Борь!

Тот даже не повернул голову.

– Здравствуйте, Полина Германовна. А зачем Вам два полотенца?

Я с недоумением обозрела его бритую широкую шею.

– А как ты догадался?

– У каждого начальника охраны, понимаете ли, – со стариковской обстоятельностью принялся объяснять Борис Емельянович, так же сидя ко мне спиной, – на затылке существует третий глаз, который позволяет в критических ситуациях, вроде вот этой, в которой я только что очутился с Вашим появлением, иметь круговой обзор. Это частенько, знаешь ли, помогает.

Я нахмурилась, пытаясь разобраться в хитросплетениях фраз (дядя Боря любил плести затейливые словесные кружева), потом недоверчиво покачала головой.

– Шутишь, да?

– С чего ты взяла?

– Ты в шапке.

Незнакомые охранники расхохотались.

– На самом деле, – объяснил симпатичный светловолосый парень, – мистер Садовников видит ваше отражение в большом медном кофейнике.

Снова все рассмеялись.

Я потрясла головой: