Полина Виардо. Последняя волшебница

«Во взаимных отношениях совершенно седого Виардо и сильно поседевшего Тургенева, несмотря на их дружбу, ясно выражалась приветливость полноправного хозяина, с одной стороны, и благовоспитанная угодливость гостя — с другой». Понятно, что прибывший в Париж за год до того Тургенев еще только осваивал новую ситуацию, искал себе места «на краешке чужого гнезда» — напишет об видимых отношениях Тургенева Фет, побывавший в Куртавнеле в 1857 году. Иная картина вырисовывается из письма Луи, обращенного к жене и написанного в Баден-Бадене 26 ноября 1865 года. В нем обиженный муж говорит, что ему кажется, что Полина уважает русского писателя больше, чем его, что он, Луи, становится для нее лишним. «Я желаю всем моим существом, — пишет он дальше, — чтобы мое сознание отключилось, чтобы мое сердце было спокойно и полно тобой…» И дальше звучит отчаянный призыв «прогнать этих порочных разноцветных дьяволов, восстановить мой покой и веселость, наполнить меня счастьем и гордостью за тебя, мою жену и подругу». Ощущение того, что в отношениях мужа и жены наметилась трещина, что в баденский период Луи уже не видит себя в сравнении с Тургеневым «полноправным хозяином», да и тот уже не «угодливый гость». В это время Луи — старик, ему шестьдесят пять лет, тогда как Полине — сорок четыре, Тургеневу — сорок шесть. В отличие от того, куртавнелевского Тургенева, баденский — всемирно известный писатель, друг и сотрапезник столпов французской литературы: Флобера, Золя, Мопассана, братьев Гонкуров.

Полина Виардо, готовя к изданию переписку с Тургеневым — а из пятисот его писем к ней сегодня известны лишь триста, — изъяла из нее все компрометирующие факты, зачернила все «неудобные» места. Из ее собственных писем к Тургеневу в прессу попали всего двадцать — ничтожно мало, если учесть, что переписка была регулярной. Полина не собиралась открывать публике свои личные тайны. Оба — она и Тургенев — хранили эти тайны от чужих глаз, видимо договорившись — один раз и на всю жизнь. От Тургенева друзья могли слышать только жалобы на недосягаемость возлюбленной. И не в последнюю очередь связано это было с Луи Виардо, которого бы травмировало иное, кроме дружески-влюбленного, отношение к его жене.

Случилось так, что, несмотря на огромную разницу в возрасте с Тургеневым, Луи Виардо умер в том же самом 1883 году, что и русский писатель, опередив его лишь на несколько месяцев. Так что Полине и Ивану не пришлось пожить практически ни минуты на положении «свободных людей». Нужно было молчать, скрываться и таить.

До сих пор остается загадкой лаконичная запись в «Мемориале» за 14 июня 1849 года: «… я в первый раз с П».

Тургенев прошел долгий и сложный путь «воспитания чувств» — если воспользоваться точным выражением тургеневского друга — Флобера. Известно, что молодой Тургенев, направо и налево трубил о своих победах, все окружающие знали и о его чувстве к Полине Виардо. Но прошло несколько лет — и вот в кругах общения Тургенева говорят: «…вообще он избегал произносить ее имя; это было для него вроде святотатства».

Другая загадочная запись Тургенева в «Мемориале» за 1845 год: «Самое счастливое время моей жизни». Фраза выделена курсивом, и это «счастливое время» приходится на двухмесячную одинокую поездку по Пиренеям (Он проводил Боткина до испанской границы и отправился в путешествие по границе Франции). Скорее всего, словосочетание «счастливое время» употреблено здесь в пушкинском значении — а Пушкина Тургенев любил — как время «покоя и воли». В последующие годы у Ивана Сергеевича уже не будет ни того, ни другого. Он будет следовать за семьей Виардо, добровольно подчиняя себя воле и желаниям Полины, и какой уж тут покой?!

По свидетельству самого же Тургенева, письма Полины были скромны, но очень нежны и приветливы. И «вечно влюбленному» писателю казалось, что Полина отнюдь не пренебрегала им, а относилась к нему как к любимому человеку. Вот такие обрывки из писем Полины дошли сегодня до нас, кому, как не Тургеневу можно было написать такое: «До свидания, до свидания. Какое счастье думать об этом!» (Баден-Баден, 8 июля 1865 года). Или: «Очень горячо, неизменно, очень… желаю вам доброй ночи» (Веймар, 16 февраля 1869 года).

Письма с той и другой стороны идут под номерами, иногда пишутся по два в день, телеграммы поджидают путешественника на месте прибытия как подарок и напоминание о любимой: не грусти, я с тобой. В Полининых письмах не только нежность и забота, бывает, что и ревность тонкой иглой уколет. (Ревность вызвала, например, «эта толстая украинка» Марко Вовчок, — и опасение, что писатель, «именно по этим причинам» может не вернуться из России…).