Полёт Орла

Кришнамурти: Человек привык фрагментарно смотреть на вещи, видеть дерево как нечто отдельное, жену как нечто отдельное, службу, начальника — всё в виде фрагментов. Как я могу видеть мир — частью которого я являюсь — полностью, тотально, не разделённым? Теперь, просто слушайте, сэр, просто слушайте: кто будет отвечать на этот вопрос? Кто скажет вам, как смотреть, — ведущий беседу? Вы поставили вопрос, и вы ожидаете ответа, — но от кого? Если вопрос действительно серьёзный — я не говорю, что ваш вопрос неправильный, — если вопрос действительно серьёзен, тогда в чём проблема? Проблема в том, что я не могу увидеть целостность, так как смотрю на всё фрагментарно! Когда ум смотрит на вещи фрагментарно? Почему? «Я люблю свою жену и ненавижу своего начальника!» — Вы понимаете? Если бы я любил свою жену, я обязательно любил бы и остальных. Разве нет? Не надо говорить «да», если нет любви. Вы не любите свою жену, детей, не любите, хотя, возможно, и говорите об этом. Если бы вы любили жену и детей, вы по-другому обучали бы их, вы заботились бы о них, не финансово, но по-другому. Лишь тогда, когда есть любовь, нет разделения. Вы понимаете, сэр? Когда вы ненавидите, есть разделение, — вы озабочены, жадны, завистливы, жестоки, склонны к насилию; но когда вы любите (любите не умом, любовь — не слово, любовь — не удовольствие), когда вы действительно любите, удовольствие, секс и так далее имеют совсем иное качество; в такой любви нет разделения. Разделение возникает, когда появляется страх. Когда вы любите, нет «меня» и «тебя», «нас» и «других». Но вы спросите: «Как мне любить? Как почувствовать этот аромат?» На это есть только один ответ: смотрите на себя, наблюдайте за собой; не истязайте себя, а наблюдайте, и в этом наблюдении, видя всё таким, как есть, вы, быть может, и обретёте такую любовь. Но для этого требуется огромное усердие в наблюдении; в наблюдении нельзя быть ленивым, нельзя быть невнимательным.

Лондон, 23 марта 1969

Часть вторая

МОЖЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕК ИЗМЕНИТЬСЯ?

Энергия. Её потери в конфликте.

Мы смотрим на состояние мира, на господствующие в мире тенденции и видим, что в нём происходит — студенческие бунты, классовые предубеждения, конфликты чёрных с белыми, войны, политическая неразбериха, смятение, разделение, производимое нациями, религиями. Мы также видим противостояние, борьбу, озабоченность, одиночество, отчаяние, отсутствие любви и страх. Почему мы миримся со всем этим? Почему принимаем общественную мораль и социальное окружение, если прекрасно видим их крайнюю аморальность; почему мы, зная это, — и не просто эмоционально или сентиментально, а из наблюдения мира, самих себя, — почему мы живём таким образом? Почему наша система образования выпускает вместо живых человеческих существ существа механические, обученные мириться с определёнными работами — и в конце концов умирать? Образование, наука и религия никоим образом не разрешили наших проблем.

Почему каждый из нас, наблюдая весь этот хаос, мирится с ним и подстраивается под него, вместо того, чтобы полностью разрушить в себе этот процесс? Я думаю, мы должны задать этот вопрос не интеллектуально, не для того, чтобы найти некоего бога, реализацию или особый вид счастья, неизбежно ведущих к различным вариантам бегства. Мы должны посмотреть на это спокойно, твёрдым взглядом, без какого бы то ни было осуждения и оценки. Мы должны спросить, как взрослые люди, почему мы живём таким образом — живём, боремся и умираем? И когда мы задаём этот вопрос серьёзно, с твёрдым намерением это понять, ни философиям, ни теориям, ни спекулятивным идеям здесь уже места нет. Имеет значение не то, что должно бы быть, что могло бы быть, какому принципу мы должны следовать, к какого рода идеалам, религии или гуру нам следовало бы обратиться. Очевидно, что все подобные ответы бессмысленны, когда вы сталкиваетесь с этим хаосом, смятением, страданием и постоянным конфликтом, в которых мы живём. Мы превратили жизнь в поле боя, где каждая семья, каждая группа, каждый народ противостоит другим. Видя всё это не как идею, а как нечто, что вы действительно наблюдаете, с чем вы сталкиваетесь лицом к лицу, вы спрашиваете себя — что это такое? Почему мы продолжаем существовать таким образом, не живя и не любя, но в страхе и ужасе, пока не умрём?